Отметим, что на архаический характер данного мифа, помимо прочего, указывает своего рода «билингва» в обращении к Ставры и Гавры, произносимая во время заупокойного ужина на Ставровскиё деды: «Ставры, Гавры, гам, приходите к нам!» Здесь «приходите» объясняет предыдущее «гам», которое происходит от индоевропейского gua/e-(m) — «ходить», представленного во многих индоевропейских языках, в том числе и в беларуском слове «гаць» с изначальным значением «проход».
Две собаки князя Бая, как и сама его фигура первожителя и первого смертного, ставят его в один ряд с такими персонажами, как ведийский Яма, авестийский Йима, древнегреческий Гадес (Аид), что дает основания и в имени князя видеть намек на его происхождение как близнеца (сравн. беларус. «абое», «aбoi», «абая», старопрусское «abbai», готское «bai» (оба), причем форму «aбoi» исследователи считают индоевропейским архаизмом).
6. О чем говорят предания?
Ничего аналогичного, что поддерживало бы миграционистскую славянскую модель, мы не найдем. Предание «Полешуки и полевики», скорее, отражает процесс освоения Полесья со стороны северной лесной зоны. И если уж искать здесь привязки к прежним историческим реалиям, то в первую очередь к процессу образования так называемой «киевской культуры», которая сегодня единственная претендует на статус главного источника славянизации нашей страны уже в первой половине I тыс. н. э., но на характере которой почему-то заметно отразились импульсы с лесного севера (посуда с расчесами, жилища столбовой конструкции и др.).
Славянский характер «киевской культуры» определяется только ретроспективно на основании ее связей с поздней Пеньковской культурой, которая считается «вероятно славянской». Но основания для славянской атрибуции «киевской культуры» настолько слабы, что ее относят либо к реликтовой ветви гипотетического прото-славяно-балтского сообщества, либо просто к кругу балтских культур лесной зоны. Здесь трудно не согласиться с М. Щукиным в том, что «северное направление связей киевской культуры просто еще недостаточно изучено, никто пока не озадачился целью сделать это целенаправленно. Больше уделялось внимания южным элементам на северных памятниках» (30).
Единственное упоминание о славянах в наших преданиях — в предании о происхождении названия деревни Холмеч (Речицкий район Гомельской обл.) (31). Оно начинается словами:
«Шли сюда через Днепр воины — еще когда славяне воевали. Тогда же не было техники. Ну, солдат шел, видит: лежит старый меч. Он поднял его, подошел к Днепру, взошел на холм, посмотрел кругом, удивился да и воткнул эту штуку в землю».
Условная «хронологическая» привязка «еще когда славяне воевали» того же пошиба, что и в других преданиях о временах захватнических войн на нашей земле, например: «раньше, когда шла война со шведами» («Откуда взялись у нас чибисы»); «говорят, когда-то, более семисот лет тому назад, когда воевал с Польшей швед» («Откуда татары в Беларуси»); «говорят, как швед воевал, так ложбиною кровь лилась» («Красная горка»). Напомним выражение «за дедами-шведами» — о стародавних временах.
Предание о деревни Холмеч любопытно тем, что в нем отразилась интересная этнографическая деталь — воткнутый в пригорок меч. Однако характерна она была в железном веке южным соседям наших предков — скифам, которые втыкали свои мечи-акинаки в насыпанный погребальный холм. Характер контактов с воинственными соседями тогда действительно был далек от мира-покоя, о чем свидетельствуют явные следы скифских нападений на городища милоградской культуры.
Что говорить о народной памяти, если даже начинатель русской письменной истории Нестор не знал, как вписать кривичей в «яфетичную», миграционистскую схему расселения славян. В недатированной части летописи он не упоминает кривичей среди тех славян, которые, расселившись на просторах Восточной Европы, получили названия согласно местам своего поселения. Не упоминает он их и среди тех, кто говорит по-славянски:
«Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, дравляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северане, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а потом стали называться волынянами».
Нет их и в перечислении народов, какие платят дань Руси:
«А вот другие народы, что дают дань Руси: чудь, мера, весь, мурома, черамисы, мордва, пермь, печера, ям, литва, зимигала, корсь, нарова, ливы, — эти говорят на своих языках, они — от колена Яфета и живут в северных странах».