«Приток славян-переселенцев численно был не таким уж большим, поэтому славянизация туземцев происходила в первую очередь благодаря славянским городам, княжеской дружине, а с конца X века — христианской церкви, поскольку христианизация вела и к славянизации» (35).
Еще ранее польский историк Г. Пашкевич показал, что первоначальный смысл понятия «славянский» был связан со славянской церковью — особым обрядом, отличным от римского и греческого, основанным Кириллом и Мефодием в Паннонии и Моравии, на Дунае.
Именно как распространение этого обряда и следует понимать позднейшие летописные сообщения о расселении славян с Дуная — это на самом деле свидетельства распространения оттуда славянской веры. Славянский обряд существовал в Киеве еще до Владимира Крестителя (по крайней мере, княгиня Ольга, жившая до 969 года, уже его исповедовала), еще до принятия греческой веры. В силу существования довольно прочной славянской христианской традиции до укоренения в Киеве новой греческой, был сохранен славянский литургический язык и получился своеобразный симбиоз, ставший характерной чертой русской церкви. Кстати, эти наблюдения корреллируют с новейшими работами об этногенезе славян, напрмер, с мнением Ф. Курты:
«Создание славян было не столько результатом этногенеза, сколько результатом изобретения, воображения и систематизации византийских авторов» (36).
Неясным, однако, по-прежнему остается происхождение немногочисленных славяноязычных переселенцев. Много ли среди них было собственно славян? Судя по всему, наиболее существенную роль в распространении славянского языка сыграли метаэтнические военно-торговые корпорации «руси», в которых преобладали выходцы из Скандинавии. Появление «руси» тоже соответствует распространению материальной культуры городского типа почти по всему пространству Восточной Европы.
8. Беларуское самосознание сегодня
Еще один важный аспект проблемы происхождения народа — психологический, связанный с осознанием индивидами принадлежности к определенному этническому сообществу, наличия общих предков, отделенности от представителей других этносов. Все это слагаемые феномена самосознания.
Самосознание — один из наиболее существенных признаков этнической и национальной идентичности. Если в этническом сообществе самосознание и идентичность понимается в терминах органического локального соседства, так что «чужим» может быть и житель соседней деревни, то национальное сознание формируется отчасти идеологическим образом и имеет масштабное измерение. Отсюда возникают многочисленные коллизии. Беларусы могут быть примером одной из них, когда этнос продолжает свое существование на исконной территории, но по разным причинам перестает отождествлять себя со своими историческими предшественниками, более того, с первопредками.
Несмотря на автохтонную суть этногенеза беларусов, у нас господствует славянская идентичность, причем не только на обывательском уровне и в «официальной» историографии, но и в головах «национально сознательных» деятелей. Вот одно из весьма характерных высказываний, которое принадлежит Зенону Позняку:
«Тысячу лет назад, когда балты и славяне (теперешние беларусы) сосуществовали рядом, наши предки создали города и передовую религию (Христианство). Балты ничего этого не имели и не создали. Результат — они полностью растворились в славянском море, не оставив после себя даже воспоминаний, кроме, разве что, гидронимов да названий типа «Дулебы», «Ятвяги» или «Дзяволтва» (37).
Показательно, что беларусов часто непосредственно отождествляют с малочисленным пришлым элементом, которому приписывается «прогрессивная» культуртрегерская миссия среди полудиких аборигенов, хотя согласно справедливости должно было быть прямо наоборот. «Неудобные» балтские предки беларусов превращаются в репрессированное «молчаливое большинство», представление о котором не очень отличается от образа «темного» беларуса в этнографии времен Российской империи.
Истоки такого отношения, с одной стороны, берут начало от популярных в эпоху Просвещения колониально-миграционных теорий, в которых миссионеры христианской веры и паладины новоевропейской цивилизации всегда выступали в качестве носителей высшей культуры, а с другой стороны, в «западнорусской» историографии, с ее противопоставлением «святой», «культурной», славянской Руси и «языческой», «дикой», балтской Литвы.