а) на севере Европы — от Эльбы на западе до озера Ильмень на востоке, то есть от своей исходной зоны — в обе стороны, на западе тесня германцев, на востоке — балтов;
б) в средней полосе Европы (условно говоря — в лесостепной полосе, на востоке переходящей в южную лесную) — от бассейна Среднего Дуная на западе до бассейна Северского Донца, и далее отдельными большими очагами на верхнем Дону, в бассейне Оки и даже в Среднем Поволжье — на востоке. То есть они везде активно проникали в чуждую этническую среду и плотно там приживались в «режиме взаимной ассимиляции»;
в) на юге Европы — от Балканского полуострова вплоть до его юга (Пелопоннеса) через Нижний Дунай, вплоть до Черноморского побережья — на востоке.
Конечно, мы сильно упростили бы картину, утверждая, что столь широкое распространение славян стало результатом движения в разные стороны избыточного славянского населения, бурно расплодившегося в период после гуннского нашествия. На самом деле все намного сложнее. Прежде всего, на Нижний и Средний Дунай и на Балканы ушла часть славянского населения, которая влилась в многоплеменное войско гуннов. В годы правления Аттилы (434–453) присутствие славян среди нового населения на Среднем Дунае отмечено Приском Панийским.[31]
И вообще не нужно считать, что Великое переселение народов — это целиком движение людей разных этносов с востока на запад. Это — лишь самое общее, суммарное направление. На самом деле оно сопровождалось массой более частных и мелких по масштабам перемещений, в зависимости от конкретной ситуации, сложившейся в данном месте в данное время. Так и со славянами. Часть их вместе с гуннами, аланами, готами и прочими двинулась к Дунаю с востока на запад — это «черняховцы», которые, возможно, анты, а не только готы. А часть — «пшеворцы», то есть «склавины» латиноязычных авторов — перевалила Карпаты с севера на юг и тоже осела на Среднем Дунае.
На севере Европы тоже было все сложно. Седов отмечал, что эта эпоха совпала с сильным похолоданием и увлажнением климата, продолжавшимися с конца IV по начало VI века, что было отмечено по всей Европе, но особенно задело ее север. Низины северных европейских рек были сильно подтоплены огромными паводками и поднятием грунтовых вод.[32] Именно этим фактором можно объяснить бурные миграции североевропейского населения. Часть населения низовьев Эльбы, Одера, Вислы мигрировала на юг, в более высокие и сухие места, вызывая цепную реакцию подвижек обитателей Прикарпатья еще южнее, хотя там и так было неспокойно.
Другая часть населения двигалась на восток, в лесную зону Восточной Прибалтики, издревле заселенную балтами, а еще восточнее — финнами. Причем мигранты старались двигаться и селиться на высоких местах — на бывших моренных грядах, оставленных последним оледенением. Именно так, по мнению Седова, возникла в балтской среде большая группа славянского населения в районе озера Ильмень, оставившая в этом регионе первую славянскую археологическую культуру длинных курганов. Из нее в последующие века выросла Новгородско-Псковская Русь. Конечно, не из нее одной: приток населения с запада продолжался, а какие-то группы приходили с юга — все это археологически зафиксировано. Так же, впрочем, как и ассимиляция местных балтских и финских культур славянской культурой.[33]
Но все-таки на юге и в центральной полосе Европы было еще сложней. Здесь нет нужды (и возможности) подробно описывать происходившие там процессы. Поэтому скажем в самом общем виде о главном, что нашло убедительное археологическое подтверждение.
Во-первых, в последующие за гуннским нашествием века происходил мощный наплыв на центральноевропейские, придунайские и балканские земли народов самых разных этнических корней. Наиболее массовые участники этих процессов — германцы, славяне и подталкивающие их с востока новые волны степняков-кочевников — аваров (обров киевских летописей), пришедших с небольшим временным отрывом вслед за гуннами. Этническая карта Европы продолжала перекраиваться, государственная — тоже. В итоге Западная Римская империя превратилась в ряд готских королевств, которые впоследствии тоже погибли. Заметим, что готские королевства на самом деле — полиэтничные образования, которые можно назвать не готскими, а просто «варварскими» королевствами.
Во-вторых, происходил не менее бурный процесс прорыва и оседания новых этносов на Балканский полуостров, вплоть до самого его юга, то есть на территорию Восточной Римской империи. Любопытно то обстоятельство, что это не привело к крушению государства. Византия так и осталась Византией, со всей своей государственной структурой. Вторгшиеся же народы — богатая смесь нескольких племен, входивших в антский союз с аварами — постепенно оседая на землях империи и «ославянивая» язык местного населения, быстро втягивались в эту структуру и имперскую культуру. В результате через какое-то время пришельцы, если судить о них по археологическим памятникам той эпохи, «культурно» почти растворились в местной среде и отличались от нее лишь некоторыми чертами в керамических формах и украшениях.[34] А если вспомнить, что большинство племен антского союза — «ославяненные» сарматы и аланы, то картина получается совсем запутанная.