Собака низко и настойчиво застонала, а потом разразилась недовольным отрывистым лаем. Он перевел на нее взгляд и обнаружил, что она припала к земле, прижимая уши к голове.
– Что с тобой такое, черт побери? – Он провел костяшкой пальца по ее морде и, когда она не обратила на него внимания, посмотрел туда же, куда был устремлен и ее взгляд.
Дно лодки было наполнено озерной водой и кровью.
Мертвая лиса лежала в тени, ее пасть была раскрыта в гримасе, как будто бы вызванной болью. Черные кончики ее ушей были порваны, глаза закрыты. Собака подвывала и скулила, вышагивая позади него.
От трупа исходил сладкий грибной запах смерти, когда Малдер склонился над ним, ища рану. Несколько мух кружили над глазами, носом и пастью лисы. Когда он пригляделся лучше, то заметил извивающееся белое тело личинки, выползшей из-под ее черной губы. Внутри у Малдера все похолодело, и, быстро отвернувшись, он исторг остатки вчерашнего ужина в траву. Собака завыла.
Он сплюнул и в ужасе оглянулся.
– Гребаный боже, – выругался он, зажмуриваясь и протирая лицо ладонями. Тело присевшей рядом с ним собаки походило на сжатую пружину. Он отступил назад, но она за ним не последовала.
– Иди сюда, собака, – позвал он хриплым из-за желчи голосом. – Пойдем отсюда.
Собака обошла лодку, держась на приличном расстоянии, постоянно останавливаясь, и Малдер снова ее позвал.
– Ну же, девочка, идем. Ну же. – Она наконец набралась храбрости, чтобы пройти мимо, яростно прорычав напоследок, и побежала следом. Малдер снова сплюнул, сожалея об отсутствии воды, и тяжелым шагом устремился обратно в «Брыкающуюся лошадь».
Его одолевало тревожное чувство. На этот раз собака бежала перед ним, оставив его позади и торопясь вернуться к своей хозяйке. Лиса в лодке не могла быть просто совпадением. Не с его именем. Не с волосами Скалли цвета лисьего меха.
Два предзнаменования за два дня. Черт. И последнее из них довольно личное.
========== ГЛАВА 5: ЗВОНИТЕ В КОЛОКОЛА ==========
ПОСЕЛЕНИЕ МЕННОНИТОВ В ХОРАЙЗЕНЕ
23-е июля 12:06
У Авеля Штеца были длинные усы, жиденькая светлая бородка и флегматичные синие глаза с тупым, бестолковым взглядом безнадежно глупого человека. У Малдера, все еще не вполне пришедшего в себя после обнаружения мертвой лисы в лодке, уже чесались кулаки сломать ему нос.
Саломея, его жена, была хрупкой, маленькой – даже ниже Скалли – и ужасно худой, так что можно было рассмотреть структуру ее черепа под обтягивающей его кожей. Пристроившись рядом с Авелем на жестком маленьком диване, она сложила костлявые руки на выпирающей округлости живота. Под глазом у нее красовался синяк смешанного черно-зеленого цвета, и хотя большая часть ее тела была скрыта под вездесущим платьем с рукавами-буфами, широко распространенным в закрытых религиозных общинах, Малдер не сомневался, что похожие синяки обнаружились бы и под слоями дымчато-голубой полиэстеровой ткани. Он был свежим, прикинул Малдер, вероятно, со дня получения новостей о смерти Анны.
Малдер отчаянно желал получить возможность наградить Авеля похожими отметинами, но удовольствовался тем, что возненавидел его в душе, чтобы не нарваться на обвинения в нападении и малоприятную головомойку от Скиннера. Он ограничился тем, что с силой стиснул зубы.
Снаружи белые одноэтажные домишки и красные амбары гроздьями рассыпались по земле. Черные грозовые тучи сражались с солнцем за господство, и оконные стекла, непрочно установленные в рамах, дребезжали под порывами ветра. Прочие члены поселения в чепчиках и шляпах занимались своими делами.
Сразу по прибытии их с Мэрион пригласили на обед старейшины сообщества. Их отвели в столовую, но тут из толпы вышел Авель и увел их прочь от дружески настроенных людей, громко зовя Саломею, спешно последовавшую за ним в темноту их маленького дома.
В воздухе стоял стойкий запах иссопового моющего средства. Никто не предложил им кофе или чая. Мэрион отказалась садиться, и Саломея беспокойно покосилась на висевший на ее бедре пистолет.
Авель заговорил первым, не став ходить вокруг да около:
– Я не убивал сестру.
– Забавно, что вы это сказали, мистер Штец, – заметил Малдер, пытаясь голосом не выдать своего презрения. – С чего вы решили, что Анну убили?
– А зачем вам еще сюда приезжать? – Авель уставился на Мэрион, которая, словно часовой, встала у пустой стены, скрестив руки на груди. Малдер почти ожидал увидеть, как из ее ноздрей вырывается пар.
– Муж вашей сестры говорил, что вы его недолюбливаете, – продолжил он. – Это так?
– Хью Дейли – настоящий бич этой земли, и каждый день я молюсь, чтобы Господь его покарал, – гаденько усмехнулся Авель; в уголке его рта скопилась слюна.
– Не было ли куда более по-христиански молиться за спасение его души вместо божественного наказания? – спросила Мэрион, вся красная от возмущения. Она смотрела на него с настойчивой решимостью, и Авель выдержал ее взгляд, но не удостоил ответом; дряблая кожа вокруг его глаз слегка подрагивала. Ветер стучал в окна с такой силой, словно хотел спровоцировать драку.
– Что он сделал такого, из-за чего заслужил кары? – спросил Малдер, и Авель развернулся к нему.
– Анна всегда была… непослушной. Поэтому она и ушла. Но этот мужчина… он соблазнил ее, развратил. Погубил. До этих его домогательств, до того, как он превратил ее в свою шлюху, Анна еще могла вернуться домой. Она могла вернуться к своим людям – туда, где ее место.
– Туда, где ее место? – уточнил Малдер.
– Это было моей обязанностью – вернуть ее назад. Исправить ее. Она была моей сестрой. Я отвечал за нее.
Малдер откинулся назад в кресле, твердо упираясь ладонями в колени, чтобы случайно не врезать по уродливой роже Авеля. Он окинул взглядом избитое, болезненное лицо Саломеи и спросил себя, а что конкретно этот человек понимает под ответственностью.
– Знаете, мистер Штец, – медленно начал он, решив сменить тактику. – Я… восхищаюсь вашей убежденностью. Требуется сильная воля, чтобы исправить поведение своенравной женщины, и мало у кого в наши дни хватает на это решимости.
Авель явно приободрился, скривив рот в согласной самодовольной ухмылке. «Слишком просто», – подумал Малдер. Мужчины вроде Авеля жаждали одобрения. Если удастся убедить его, что он на его стороне, то Авель наверняка – намеренно или невольно – выпустит кота из мешка. Или, может, в данном случае, ворона.
Малдер затылком чувствовал взгляд Мэрион, но, к счастью, она ничего не сказала. Он надеялся, что она доверится ему и не станет сомневаться в его действиях.
– У меня тоже есть сестра, – решив держаться достаточно близко к правде, продолжил он. – Я понимаю. Я бы сделал все что угодно, чтобы защитить ее. Привести ее домой, если бы она… потерялась. – Воображение услужливо нарисовало ему несколько версий Саманты в различном возрасте: похищенной, клонированной, разорванной на кровавые ошметки в пшеничном поле. Грудь сдавила знакомая боль, и он загнал эти образы в дальний уголок своего разума, где хранил большинство мыслей о ней, обещая вернуться к ним позже для самобичевания.
Авель согласно закивал, очевидно собираясь с мыслями.
– Анна была шлюхой дьявола… – прошипела Саломея высоким тонким голосом, по-видимому не в силах больше сдерживаться. – Ведьмой… – но тут Авель яростно схватил ее за руку, и, охнув, она закрыла рот и опустила сердитый взгляд на свой живот, недовольно проводя по нему похожими на когти пальцами.
– Она все равно была моей родней, – прорычал Авель.
Малдер решил воспользоваться подвернувшимся случаем.
– Мистер Штец, вы когда-нибудь испытывали что-нибудь необъяснимое? Или подозревали, что у вас есть способность… влиять на вещи? Воздействовать на окружающий мир без необходимости предпринимать какие-то конкретные шаги?
Авель тупо уставился на Малдера, своим мозгом неандертальца пытаясь осмыслить сказанное и понять, обвинили ли его в чем-то или нет. Но прежде, чем у него появилась возможность ответить, в разговор вновь встряла Саломея.
– Хью Дейли настигла кара за его грехи. Какие бы беды ни выпали на его долю, он их заслужил вне зависимости от того, кто их насылает – Бог, человек или сам Сатана. – Она вся тряслась от праведного гнева, так что даже ее костлявый подбородок дрожал.