— Сперва вы кое-что проясните для меня. Кто ваш подозреваемый?
Дрейфус хлебнул из термоса кофе, которое создал себе, прежде чем войти в комнату.
— Мы с напарником проанализировали цепь доказательств, попробовали выяснить, кто отправил сообщение и заставил вас прервать переговоры с Дравидяном. Зацепка вывела на другую семью.
Дельфин прищурилась.
«Неподдельный интерес», — подумал Дрейфус.
— На кого же?
— На Нервал-Лермонтовых, — ответил Дрейфус, чувствуя, что ступает на минное поле. — Знаете их?
Дельфин чуть заметно пожала хрупкими плечами, обтянутыми испачканной белой блузой.
— А кто не знает? Лет пятьдесят-шестьдесят назад они были на слуху.
— С вашей семьей Нервал-Лермонтовы как-то связаны?
— Если связаны, то я не в курсе. Мы вращались в разных социальных кругах.
— Так у Нервал-Лермонтовых нет очевидных причин вредить вашей семье?
— Ни единой. Если у вас есть версия, я с удовольствием ее выслушаю.
— У меня с версиями туго, — покачал головой Дрейфус. — Я надеялся, у вас что-нибудь есть.
— Это не ответ, — буркнула Дельфин. — Похоже, версия, которую вы прорабатывали, завела вас в тупик. Нервал-Лермонтовы не стали бы вредить моей семье. Они настрадались, но это не делает их убийцами.
— Вы об Авроре?
— Префект, она была совсем молоденькой. Устройства Кэлвина Силвеста высосали ей мозг, превратив в выпотрошенное зомби.
— Да, я в курсе.
— Что вы от меня скрываете?
— А если один из Нервал-Лермонтовых что-то затеял?
— Например?
— Например, захват части Блистающего Пояса.
Дельфин задумчиво кивнула:
— Чисто гипотетически это возможно, но, если бы такое впрямь творилось, вы сказали бы мне?
— Чисто гипотетически. — Дрейфус скупо улыбнулся. — Могла бы ваша семья чинить препятствия таким затеям?
— Какие еще препятствия?
— Все доказательства, имеющиеся в моем распоряжении, говорят, что атаку на ваш анклав устроил некто, связанный с семьей Нервал-Лермонтовых. Дравидян был невиновен, его подставили. На его корабль, в его экипаж, проник некто, знающий, как спровоцировать выхлоп квантового двигателя.
— Зачем?
— Дельфин, если бы я мог ответить! Впрочем, версия есть: кто-то или что-то на Раскин-Сартории угрожало тем честолюбивым планам.
— Понятия не имею, кто это или что! — с вызовом проговорила Дельфин. — Жили мы замкнуто. Энтони Теобальд пытался выдать меня замуж и породниться с владельцами большого промышленного синдиката. У него были друзья, которые прилетали в гости, но я с ними незнакома. Вернон хотел быть со мной, даже если бы это означало отвержение от его семьи. Я занималась творчеством…
При втором допросе Дельфин упомянула гостей Энтони Теобальда, но, едва Дрейфус попытался выяснить подробности, замкнулась. Дело в семейном секрете, который она поклялась не раскрывать? Похоже на то. Давить Дрейфус не стал, он хотел завоевать ее доверие, только ведь до бесконечности тянуть нельзя. Нужно подойти к этому вопросу с другой стороны.
— Поговорим о творчестве. Может, в нем ускользающая от нас разгадка?
— Но мы это уже проходили: искусство только предлог, маскировка истинного мотива убийства.
— Хотелось бы в это верить, но связь то и дело всплывает. Семью, уничтожившую ваш анклав, с Домом Силвестов связывала трагедия Авроры. Ваш прорыв в творчестве, работы, которые принесли вам популярность, вдохновлены полетом Филиппа Ласкаля к завесе. Ласкаль «гостил» у Дома Силвестов, когда утонул в пруду с рыбками.
— Неужели те мерзавцы везде и всюду?
— Может, и так. Я почти уверен, что связь есть.
Дельфин долго молчала, и Дрейфус решил, что его с презрением игнорируют. Мол, куда полицейскому в искусство лезть!
— Я уже объясняла вам. Не помню, над чем работала, но вдруг остановилась и почувствовала: мою руку направляют, заставляют ваять Ласкаля.
— А дальше?
— Добавить почти нечего. Духовная связь возникла внезапно, меня словно молнией ударило. К теме Ласкаля я обратилась не из интереса к его персоне. Мне просто не оставили выбора. Тема требовала внимания, притягивала как магнит. С той минуты Ласкаля я игнорировать не могла: оставалось либо отдать дань его памяти, либо умереть как художник.
— Филипп Ласкаль говорил через вас, использовал в качестве медиума, чтобы рассказать о пережитом?
— Префект, я не верю в жизнь после смерти, — ответила Дельфин, хмуро взглянув на Дрейфуса.
— Но ведь ощущение было именно такое?
— У меня возникло необъяснимое желание, — проговорила Дельфин так, словно признание далось ей очень-очень трудно, — потребность довести серию до конца.