«Всеобщее голосование» завершал крейсерский этап полета, и полевые префекты наблюдали, как Криссел, пока еще в невесомости, движется по проходу от одного поручня к другому. Визор шлема никто не опустил, поэтому проплывающий мимо Криссел видел лица и чувствовал взгляды. В лицо он никого не знал. Даже имена на бронекостюмах из инертного вещества не говорили ему практически ничего.
Напряженное внимание префектов требовало отклика, воодушевляющей речи. Во рту было гадко: привкус рвоты еще не прошел. «Дрейфус подобрал бы слова, — подумал Криссел. — Ничего особенного, так, пару ободряющих фраз». Криссел остановился и медленно развернулся, кивая мужчинам и женщинам в бронекостюмах, похожих на панцирь омара.
— На легкость операции никто из нас не уповает, — начал Криссел и тотчас ужаснулся: какой слабый у него голос, как дрожит! — Не сомневаюсь, что стыковочные шлюзы находятся под усиленной охраной. В анклаве мы наверняка встретим сопротивление и окажемся в меньшинстве. Наше преимущество в подготовке и вооружении. Помните, мы префекты «Доспехов». На нашей стороне правда!
Ответная реакция разочаровала и обескуражила. Префекты казались растерянными и испуганными, словно его выступление не подняло, а сломило их боевой дух.
— Я говорю, что операция предстоит нелегкая, но это не значит, что мы обречены на поражение, — продолжал Криссел. — Разумеется, нет. Это значит лишь то…
— Сэр, как отличить врагов от мирного населения? — перебила кареглазая девушка с лицом сердечком.
Криссел постучал себя по шлему.
— Тактический оверлей выделит граждан, известных избирательному центру. Невыделенных, то есть не опознанных оверлеем, следует считать врагами. — Улыбка Криссела получилась чересчур уверенной. — Разумеется, вы уполномочены применять эвтаназию.
— Простите, сэр, — заговорил молодой человек с суточной щетиной, — но нам сообщили, что действовать будем при отсутствии внутренней абстракции.
— Верно, — кивнул Криссел.
Если Дом Обюссонов отключился от внешней абстракции, аналогичный вывод напрашивался и в отношении внутренних систем.
— Как же тактический оверлей разберется, кто есть кто? — поинтересовалась девушка, судя по тону, искренне рассчитывавшая на внятное объяснение.
Криссел почувствовал ловушку. Гарантии, что оверлеи будут работать, разумеется, не было.
— Врагами считаем тех… кто предпримет враждебные действия.
Префекты молча уставились на Криссела. Лучше бы смеялись или задавали новые вопросы, чем тупо пялиться, словно он изрек нечто полезное.
У него опять сжался пищевод.
— Прошу прощения, — сказал Криссел, готовый укрыться в каюте.
Не успел он закрыть рот, из кабины экипажа выплыл пилот в наушниках.
— Сэр, нам прислали видеодосье на Дом Обюссонов. Я подумал, что вы захотите посмотреть.
— Да, спасибо.
В просторную кабину экипажа Криссел заплыл с постыдным чувством облегчения. На выделенных дисплеях Дом Обюссонов казался пугающе близким. Криссел знал: впечатление обманчивое, лететь еще тысячи километров и антиколлизионные системы анклава пока не вычленили крейсер из общего потока межзвездного транспорта, движущегося по аналогичным векторам.
— Выглядит нормально, — проговорил Криссел, когда детализировалось изображение стыковочного узла, где стояло несколько кораблей. — Полагаю, с тех пор, как мы улетели с «Доспехов», ничего значимого не случилось?
— Ничего такого, что влияет на наше сближение, — ответил пилот. — Впрочем, хочу кое-что вам показать.
Поверх окна общего вида он открыл новое. Появились изображения Дома Обюссонов: его снимали издалека — не то с другого корабля, не то с автономной платформы.
— Это видимое излучение, — пояснил пилот. — Снимали с разницей в шесть часов. Правая картинка свежее.
— Они вроде бы одинаковые.
Пилот кивнул, соглашаясь с мнением Криссела.
— Теперь то же самое в инфракрасном излучении. Ничего в глаза не бросается?
Один из полюсов анклава, прежде холодный, превратился в яркую кляксу теплоизлучения. Оверлей показывал температурный диапазон оттенками красного, от кирпичного до огненно-оранжевого.
— Судя по остывающим слоям, полюс вдруг стал интенсивно выделять тепло.
— Угу, — буркнул пилот. — По нашему мнению, началось все в последние четыре часа.
Криссел рискнул задать глупый вопрос: