— Сэр, это Талия. Мы собираем доказательства. К вам вернемся минут через десять.
Ответа не последовало. Талия подождала, пока Дрейфус активирует свой микрофон, но начальство молчало.
— Тишина, — сказала Талия, взглянув на Спарвера.
— Шеф, наверное, занят, — отозвался свинья.
— Пора бы ему ответить. Я волнуюсь. Может, стоит вернуться? Вдруг…
— Талия, нам нужна эта сводка. Через пять минут центр голосования отключит тебя.
Спарвер был прав. Одноразовый пароль позволяет лишь десять минут неограниченного доступа. Повторно центр голосования его не примет.
— Давайте скорее! — процедила Талия.
Она снова попробовала вызвать Дрейфуса и снова не получила ответа. Казалось, прошла вечность, прежде чем центр выдал копии сводки из паза в самом низу колонны. Талия скрепила толстые дискеты и пристегнула к поясу. Она как будто чувствовала вес информации, которую те содержали. Глупое заблуждение, конечно. Радиолучом такое количество информации за несколько дней не передашь.
— Готово? — спросил свинья.
— Здесь все, что нам надо. Местную абстракцию можно не отключать.
— Что, если они попробуют преодолеть блокаду, которую ты только что организовала?
— Они получат мертвый центр голосования. Хорошо, если после этого системы жизнеобеспечения сохранятся. Про абстракцию я уже не говорю.
Талия велела центру голосования перекрыть доступ, который ей только что предоставили.
— Ну вот и все, — объявила она, неожиданно почувствовав разочарование.
— Ага. Видишь, ничего сложного.
— Я за начальство беспокоюсь.
— Наш сигнал блокируют скалы, — заверил Спарвер и улыбнулся технику. — Мы закончили. Могу я положиться на ваше благоразумие и отозвать хлыст?
Техник нервно сглотнул и дернул головой.
— Переведем это как «да», — проговорил Спарвер и поманил к себе хлыст. Раз — ищейка щелкнула хвостом, два — рукоять легла Спарверу на ладонь, три — хвост с шорохом втянулся в рукоять.
Спарвер погладил рукоять и прикрепил к поясу.
— Пора проведать начальника.
Дрейфуса они увидели застывшим посреди сцены кровавого побоища. В одной руке он держал очки, в другой — хлыст-ищейку.
Талия сорвала с себя очки, чтобы разобраться в происходящем. Люди кричали, метались, чтобы не попасться Дрейфусу на глаза. Два гостя Кейтлин Перигал сползли в воду, порозовевшую от крови. Сероглазый блондин потерял руку — теперь она лежала на мраморном бортике и обвиняюще указывала на Дрейфуса. Кожа за запястьем вздулась, словно сквозь нее прорывалось оружие, вживленное в ткани. Другой гость бился как припадочный; из ноздрей хлестала кровь, широко раскрытые глаза уставились в потолок. Еще трое или четверо получили раны различной тяжести. Через шлюзы и водопады окровавленная вода перетекала из бассейна в бассейн — поди разбери, сколько человек пострадало.
Самыми тяжелыми уже занимались медицинские сервороботы. Даже они казались обескураженными. Алый порез рассекал правую щеку Кейтлин, от уголка рта до уха. Побелев от страха и злости, Кейтлин хватала воздух ртом.
— Ты… ошибаешься, — просипела она.
— Ошибаетесь вы. И заплатите за это.
Дрейфус медленно повернулся к младшим префектам.
— Получили сводку? — спросил он.
У Талии пересохло во рту.
— Да, — выдавила она, стараясь сохранить профессиональное спокойствие.
— Тогда летим. Здесь делать больше нечего.
Глава 2
Ограничитель приближения остановил Дрейфуса посреди кабинета верховного префекта. Джейн Омонье будто не замечала его, сосредоточившись на настенном дисплее.
— Если угодно, я подам в отставку, — проговорил он, негромко кашлянув.
Омонье едва взглянула в его сторону.
— На каком основании, Том?
— На любом. Если я нарушил протокол или принял неверное решение, просто отдайте приказ.
— Ты недостаточно позаботился о себе и о младших префектах, а других недочетов я не вижу. Сколько всего погибших?
— Шестеро, — ответил Дрейфус.
— Бывало и хуже. Кейтлин Перигал — крепкий орешек. Главное, жертв менее десяти. Такой расклад меня устраивает, особенно с учетом возможных вариантов.
— Я надеялся, что до бойни не дойдет.
— Это выбор Перигал, а не твой.
— Боюсь, с ней мы не покончили. Она мне сказала… — Дрейфус осекся: и без его сомнений у Омонье хватало забот. — Такое чувство, что я долг отдал. Префект так думать не должен.
— Чувство вполне человеческое.
— Перигал оставалась безнаказанной, потому что нам не хватало ума и времени устроить проверку, прежде чем доказательства потеряют актуальность. Даже если бы удалось в чем-то обвинить Кейтлин, на целый век блокады ее проступки не потянули бы.