— То есть скомпрометировать их — преступление?
— Нет, но, если своими работами вы хотели спровоцировать определенную реакцию, неудивительно, что она последовала.
— Не могу строить догадки о мотивах Силвестов.
— Зато можете объяснить мне, почему занялись Ласкалем.
Дельфин смерила Дрейфуса испепеляющим взглядом, словно только что разглядела его истинную сущность.
— По-вашему, это просто? По-вашему, выбор темы творчества сформулировать не сложнее, чем выбор стула определенного цвета?
— Я совершенно не хотел…
— Мир творчества для вас темный лес, префект. Мне искренне вас жаль. Какими унылыми, примитивными понятиями вы оцениваете жизнь! В каком бездушном, регламентированном, предсказуемом мире вы живете! Искусство, как и все, что за пределами строгих уставных понятий, вам совершенно чуждо.
— Я понимал свою жену, — тихо заметил Дрейфус.
— Что, простите?
— Она была человеком творческим.
Дельфин долго смотрела на него, и взгляд постепенно смягчался.
— Что с ней случилось? — спросила она.
— Погибла.
— Извините, — пролепетала Дельфин, и в ее голосе Дрейфус услышал искреннее раскаяние. — То, что я наговорила, — совершенно ненужная грубость.
— Вы правы, склонности к искусству у меня нет. Но с женой я прожил достаточно долго, чтобы понять суть творческого процесса.
— Не расскажете, что с ней стало?
— «Кви про кво» — кажется, так звучит крылатая фраза? — Дрейфус холодно улыбнулся.
— Мне необязательно слушать рассказ о вашей жене, а вам необходимо выслушать рассказ о моем искусстве.
— Чувствуется, вы любопытны.
Дельфин вздохнула и сверху вниз глянула на Дрейфуса:
— Ну и чем же она занималась?
— Исключительно талантлива Валери не была, — начал Дрейфус. — Она поняла это достаточно рано, чтобы не горевать и не терзаться при встрече с настоящим гением. Но душа у нее по-прежнему лежала к искусству.
— И?
— Мечту удалось воплотить в жизнь. Валери увлеклась творчеством носителей машинного интеллекта. Своей миссией она хотела доказать, что такое искусство имеет не меньше прав на существование, чем человеческое, что творческая искра не всегда порождение плоти и крови.
— Очень обнадеживает, ведь плоти и крови у меня самой больше нет.
— Валери настояла бы, чтобы ваше нынешнее искусство воспринимали так же серьезно, как прижизненное. Впрочем, куда больше творчества бета-симулякров ее интересовали работы носителей искусственного разума, не имеющих человеческого прошлого. Этот интерес и привел ее в СИИИ.
— Название вроде бы знакомое.
— Силвестовский институт искусственного интеллекта.
— Снова эта семья!
— Ага, она вездесуща.
— Зачем Силвестовскому институту могла понадобиться ваша жена, префект Дрейфус?
— В СИИИ разрабатывались экспериментальные машинные интеллекты на основе различных типов нервной структуры. Валери направили в Лабораторию когнитивных исследований при СИИИ. Ее обязанностью было оценивать творческий потенциал новых интеллектов в рамках проекта по созданию поколения интеллектов гамма-уровня, способных решать проблемы благодаря интуиции, а не последовательному анализу. На деле в лаборатории пытались создать гамма-интеллекты не только способные проходить стандартные тесты Тьюринга, но и наделенные потенциалом интуитивного мышления. — Дрейфус коснулся пальцем верхней губы. — Валери привлекала те машины к творчеству, и, как правило, небезуспешно. Только машины не творили, а, как малыши, размазывали краску пальцами. Валери почти отчаялась нащупать в них художественное начало, когда у нее появился новый подопечный.
— Погодите. — Дельфин расправила руки. — Недаром это название — СИИИ — показалось знакомым. Там появился Часовщик?
Дрейфус кивнул:
— Он и стал новым подопечным Валери. Откуда взялся, непонятно. Как нередко бывает в подобных организациях, там процветали келейность и конкуренция между отделами. Сомнений не вызывало одно: кто-то создал уникальный искусственный интеллект. Не просто мозг в железной банке, а самостоятельное роботехническое существо, способное двигаться и взаимодействовать с окружением. Когда его показали моей жене, Часовщик уже мастерил головоломки, музыкальные шкатулки и часы. Постепенно он сосредоточился на часах.
— В то время вы знали, что он собой представляет?
— Только со слов жены. Я беспокоился. Способность Часовщика манипулировать окружением и менять собственную структуру указывала на то, что перед нами робот — носитель усовершенствованной технологии самовоспроизведения. Именно таких должны контролировать «Доспехи».