— Общественный протест?
— Возникли группы, требующие ужесточить контроль над Восьмьюдесятью. Они хотели, чтобы подопечных Силвеста окружили брандмауэрными вычислительными архитектурами, проще говоря, чтобы умы заперли в клетки. Радикалы требовали заморозки альф, чтобы досконально изучить их природу и лишь потом включить смоделированное сознание. Самые непримиримые требовали уничтожить Восемьдесят, словно компьютерные симулякры угрожали цивилизованному обществу.
— Но протестующие ничего не добились.
— Не добились, хотя недовольство росло. Если бы эксперимент не подкосили его собственные дефекты, трудно представить, во что вылилось бы антитрансмигрантское движение. Уцелевшие альфы наверняка видели, как сгущаются тучи.
— Аврора была среди них.
— Это лишь гипотеза. Возможно, Аврора заподозрила, что ей подобных начнут травить и преследовать, что ее существование будет в опасности, даже если она уйдет в стазис или закольцованный процесс. Могла она в таком случае составить план самоспасения?
— Имитировать стазис, другими словами. Оставить мертвую компьютерную ипостась и сбежать. Видимо, настоящая Аврора прошмыгнула во внешний уровень архитектуры Блистающего Пояса, как крыса в брешь между половицами.
— Считаю это вполне вероятным.
— Еще кто-нибудь уцелел?
— Не знаю. Аврорин разум единственный, который я хорошо почувствовала. Даже если есть другие, она сильнейшая. Лидер с планами и амбициями.
— Отсюда главный вопрос, — проговорил Дрейфус. — Если захват четырех анклавов — дело рук Авроры, а выглядит именно так, — чего она хочет?
— По-настоящему Аврора хочет одного: просуществовать как можно дольше. — Клепсидра мрачно улыбнулась. — Ваша роль во всем этом — совершенно другое дело.
— Моя лично?
— Я о базово-линейных людях, префект.
— Если случится беда, сочленители нам помогут? — после небольшой паузы спросил Дрейфус.
— Так же, как вы помогли нам на Марсе двести двадцать лет назад?
— Я думал, это уже забыто.
— Иные из нас очень злопамятны. Если и поможем, то как зверю, угодившему в западню. Вытащим и сразу отправимся по своим делам.
— Даже после того, что натворила Аврора?
— Для фракции сочленителей в целом Аврора угрозы не представляет. Не осушать же море за то, что в нем утонул один купальщик.
— Значит, вы ничего не предпримете.
Дрейфус подумал, что тема закрыта, но после долгого молчания Клепсидра сказала:
— Наверное, меня… утешит, если Аврора получит по заслугам.
Дрейфус одобрительно кивнул:
— Значит, что-то вы чувствуете. Эмоции базово-линейных людей сочленители свели к минимуму, но полностью не искоренили. С вами и вашими попутчиками Аврора поступила чудовищно, и хочется дать сдачи.
— Только это неосуществимо.
— Если нащупаем Аврорины слабости, придумаем, как создать ей проблемы… Вы нам поможете?
— Не стану мешать.
— Прежде чем вас перевели сюда, вы успели рассмотреть архитектуру наших систем. По вашим словам, ничего интересного не увидели. Раз ущерб «Доспехам» уже нанесен, прошу вас заново проанализировать данные. Они все у вас в памяти. Взгляните на них под другим углом. Если увидите нечто, любую мелочь, способную пролить свет на местонахождение Авроры, или на ее сущность, или на слабости, которые можно использовать, пожалуйста, скажите.
— Сказать, наверное, нечего.
— Но посмотреть-то можно.
Лицо Клепсидры стало напряженным.
— Я подумаю. Немедленного ответа не ждите.
— Ничего страшного, — кивнул Дрейфус. — Пока опрошу другого свидетеля.
Только он решил, что разговор закончен и добавить Клепсидре нечего, как сочленительница окликнула:
— Дрейфус!
— Да?
— Я не прощаю базово-линейных ни за то, как они поступили с нами на Марсе, ни за последующие годы травли. Простить значило бы оскорбить память Галианы. — Клепсидра смотрела ему прямо в глаза, словно ждала, что он первым отведет взгляд. — Но вы не такой, как те люди. Вы ко мне добры.
Дрейфус заглянул в турбинный зал и разыскал Траянову, с которой разговаривал после недавней аварии. Он обрадовался, увидев, что две из четырех турбин работают снова, хотя явно не на полную мощность. Ближайший сосед уничтоженного цилиндра остался неподвижным, под его прозрачным кожухом трудились как минимум дюжина лаборантов. Что касается самой разрушенной турбины, о ней почти ничего не напоминало. Обломки кожуха убрали, в полу и на потолке зияли круглые отверстия. Наверху и внизу неутомимые лаборанты руководили тяжелыми роботами, которые помогали в долгой и кропотливой установке новой турбины.