Но он поспешил прогнать такие мысли. Не время заниматься самоанализом. Ему надо сосредоточиться на разработке второй части плана. Через два дня он снова позвонит Леклеру и уже не будет изображать нерешительность и даже трусость, а заставит подонка немного подрожать, что сделка вот-вот сорвется… Он начнет торговаться, а затем, прежде чем положить трубку, намекнет, что нашел более выгодного клиента. Возможно, он пообещает, что позвонит Леклеру еще раз, а может, и не пообещает. Говорят, что вывести Леклера из себя ничего не стоит, а Тревису только это и надо.
Странный шорох у двери привлек его внимание. Что это? Прислушавшись и ничего более не услышав, он с наслаждением вытянул ноги под одеялом и выгнул спину, решив сделать несколько легких упражнений. Не рассчитав расстояния, он больно ударился головой о спинку кровати. От долгого лежания он весь словно заржавел.
Шорох у двери повторился. Тревис насторожился. Кто это мог быть?
Наконец в дверной щели на уровне ручки он увидел прядь черных волос, одну веснушчатую щеку и любопытный глаз. Тревис ухмыльнулся. Ну, конечно же, Брендон. Каждый день всю эту неделю он приходил навестить его и сидел около, пока мать не уложит сестренку.
— Эй, друг, — приветствовал его Тревис, принимая сидячее положение и подкладывая лишнюю подушку под спину.
— Ты не спишь! — Брендон радостно вбежал в комнату и, вынув руку из-за спины, протянул Тревису свой новый рисунок. Не дожидаясь приглашения, он уже взобрался на постель. — Посмотри, тебе нравится?
— Отлично, — похвалил Тревис, глядя на разноцветные штрихи, пятна и кружки. Он перевернул рисунок большим голубым пятном вверх, надеясь, что это небо.
— Ты понял, что это? Это моя космическая бейсбольная команда. Вот это я. — Брендон указал на большую кляксу посередине. — Я не закончил рисунок. У нас сегодня новая учительница, и она сказала, что это мазня.
Тревис хорошо знал, что такое учитель рисования, лишенный воображения.
— Хочешь, я дорисую? — не задумываясь, предложил он.
— Конечно, хочу.
— У тебя есть карандаш?
— Еще какой! — Мальчик порылся в карманах и извлек довольно большой огрызок карандаша с жирным толстым грифелем.
Тревис недоверчиво посмотрел на огрызок, а затем потянулся за блокнотом на ночном столике рядом с телефоном.
— Теперь скажи мне, какие они, эти космические бейсболисты, чтобы я мог хорошо их нарисовать.
— Ладно, — скривив рожицу, задумался Брендон. — Ну, прежде всего, большие, с маленькими глазками и ушами, нос у них большой, на конце расширяется, как труба, и волосатый.
По мере того, как у Брендона разыгрывалась фантазия, карандаш Тревиса все быстрее прыгал по бумаге, пока наконец на ней не появилось нечто по истине невообразимое.
— А ну, посмотри, похож? — сказал Тревис и, подняв листок, сам с интересом стал изучать свою работу.
Брендон, заглядывая через его плечо, смотрел как зачарованный на непонятное существо, безобразное и милое, с маленькими глазками и кривоватой улыбкой, в которой несомненно было что-то доброе.
— О! — произнес он, потрясенный. — Как это у тебя получилось? — а затем, всматриваясь все больше и больше, вдруг заключил: — А знаешь, он чем-то похож на Страшилу Милтона. Ты должен подписать рисунок. Он у тебя здорово получился.
Подписать? Этого еще не хватало. Тревис смущенно откашлялся и почти автоматически расписался наискось в углу.
— Вот, бери, — сказал он мальчику, просиявшему от счастья. — Значит, ты играешь в бейсбол?
Тревис знал, что существуют детские команды, но Брендон был слишком мал, чтобы играть в них.
— Ну, это наш бейсбол. Судят Алекс и папа, хотя ему всегда некогда. Сейчас он уехал в Муниполис…
— Ты хочешь сказать — Миннеаполис, не так ли?
— Наверное, да. Так, кажется, сказал папа. На этой неделе он не будет судить, а тетя Алекс, хоть и учится этому, но у нее получается хуже — ведь она девочка. А ты играешь в бейсбол, Тревис?
— Да, — ответит тот и подумал, что назвать тетю Алекс девочкой — все равно, что нью-йоркский небоскреб назвать шалашом.
— Это здорово. Значит, ты сможешь помочь тете Алекс?
Сообразив, как он был неосторожен, Тревис пошел на попятную.
— Боюсь, что не смогу, Брендон, ты уж извини, — поспешил он сказать своему юному другу.
— Ну, пожалуйста, Тревис, — захныкал Брендон, ластясь к нему.
Тревис посмотрел на него понимающим взглядом и вдруг сказал: