Я шагнула назад и оглядела двойной ряд повешенных. Одеты они были как на месте первого убийства: в прозрачные платьица или юбочки-килты, в зависимости от пола жертвы, но платья были как из детской книжки, Прикрывали все. Я по свежему опыту знала, что феи-крошки совсем не дети; они предпочитали фасоны посмелее. Стоя на утреннем холодке и глядя на безжизненные тела с повисшими крыльями, я с трудом заставляла себя не вспоминать; как вздымались надо мной крылья Роняла. Может быть, кто-то из этих фей тоже мог становиться большим?
— У нас есть некоторые свидетельства в пользу того, что по крайней мере один из убийц фея-крошка. Неужели они могут убивать своих собратьев? — спросила Люси.
— Тому, кто это сделал, ненавистно быть феей-крошкой. Вот эти булавки, которыми их закололи, будто настоящих бабочек, — это говорила ненависть или отвращение.
Она кивнула и протянула мне книжную страницу в пластиковой обертке. Иллюстрация к «Питеру Пэну», повешенная тень. Не то что не повторенная точно, вообще почти ничего общего с обстановкой убийства.
— Что-то новенькое, — сказала я.
— Да, нет точного повторения, — кивнула Люси.
— Похоже, что убийцам надо было совершить убийство именно так, а картинку они подбирали уже потом. Не картинка на первом плане, а убийство.
— Возможно.
Я кивнула. Верно, это лишь предположение.
— Если тебе не нужны мои соображения, зачем ты меня позвала, Люси?
— А у тебя разве есть чем еще заняться? — спросила она с враждебной ноткой.
— Я знаю, что ты устала, — сказала я. — Но это ты меня вызвала, а не наоборот.
— Прости, Мерри, на нас жутко давит пресса. Говорят, будто мы не слишком стараемся, потому что жертвы — не люди.
— Я знаю, что это не так.
— Ты знаешь, но община фейри напугана. Им надо кого-то обвинить в случившемся, и если мы не найдем убийц, обвинят нас. К тому же мы еще и Джильду арестовали за злонамеренное применение магии.
— Очень не вовремя, — сказала я.
— На редкость, — кивнула она.
— Она сказала вам, кто сделал ее палочку?
Люси покачала головой.
— Мы предложили снять обвинения в обмен на имена, но она думает, видимо, что если мы не найдем изготовителя, то не сможем доказать, на что способна палочка.
— В суде трудно доказывать применение магии. В этом случае вашим чародеям придется объяснять на словах, а демонстрация на присяжных действует эффективнее.
— Да, но когда из кого-то высасывают магию, внешне ничего не проявляется по крайней мере так мне объяснили.
К нам подошел Рис.
— Не так я хотел бы начинать день, — сказал он.
— Можно подумать, мы хотели, — огрызнулась Люси.
Он защитным жестом поднял руки:
— Виноват, детектив, просто хотел завязать разговор.
— Не надо завязывать разговор, Рис, лучше скажи что-нибудь такое, что поможет поймать этого гада.
— Ну, от Джордана мы узнали, что гад не один, — напомнил он.
— Скажи что-нибудь новое.
— Пожилая дама, которая здесь живет, разрешила феям-крошкам приходить потанцевать в саду как минимум раз в месяц. Она приходила полюбоваться ими.
— Я думала, людям смотреть на такое нельзя, — удивилась Люси.
— Видимо, она формально считалась своей, потому что муж у нее был фейри-полукровка.
— А фейри какой расы? — спросила я.
— Как бы тебе сказать? Он жене говорил, что папаша у него был не от мира сего. Вот она и решила, что из фейри. Он ее, видимо, разубеждать не стал, так мне зачем?
— Она в здравом уме?
— Не совсем, хотя и не в полном маразме. Свято верит тому, что ей говорил любимый супруг.
— А почему это не может быть правдой? — спросила Люси.
Рис посмотрел на нее с упреком.
— Я целый час разглядывал его фотографии. Если у него в родословной и есть фейри, то где-то очень далеко.
— Вы это распознаёте по внешнему виду?
Он кивнул.
— Да, это заметно, — сказала я.
— Значит, здесь тоже был круг, куда регулярно приходили танцевать феи, и это было известно людям.
— Джордан сказала, что на предыдущем убийстве был кто-то крылатый, а погибшая брауни считала его красивым.
— На свете есть множество красивых крылатых созданий, — буркнула Люси.