– Спасибо. Это много значит. Она будет очень счастлива, – говорю я, и меня переполняет счастье.
– Но Рекс? У меня есть одно условие.
О, черт, вот оно.
– Все, о чем я прошу, - это чтобы ты нашел время и немного подумал, немного поискал в душе, или что там тебе нужно сделать, чтобы вытащить свою голову из задницы, пока не стало слишком поздно. Потому что гарантирую, что если бы ты перестал быть таким упрямым, то понял бы, что тоже ее любишь.
Мне нечего сказать, поэтому я просто киваю.
Следующие полчаса мы болтаем о городе, благотворительности и хоккейной команде. К счастью, мама не стала дальше расспрашивать о Сойер. По крайней мере, так могу разобраться со своими мыслями, прежде чем говорить с ней об этом дальше.
Влюблена ли Сойер в меня?
Что еще важнее, влюблен ли я в нее?
* * *
Последняя неделя выдалась самой изнурительной в моей жизни, что неудивительно, ведь официально начался плей-офф, поэтому мы тренировались немного больше. Честно говоря, я благодарен за отвлечение. Отвозить и забирать Рори из детского сада стало пыткой, но, к счастью, Сойер удалось увидеть только один раз.
Было трудно не притянуть ее к себе и не поцеловать тайком, пока Рори собирала свои вещи, но Соейр старалась вести себя профессионально. Я продержался до нашего возвращения домой, после чего позвонил Тревору, чтобы он пришел и выпил со мной, пока я, как девочка-подросток, сюсюкаю над этой ситуацией.
Но сейчас я на тренировке, пытаюсь исправить некоторые проблемы команды, пока они не стоили нам еще одной победы. Мы уже просмотрели запись последней игры и собираемся приступить к тренировкам. В команде чего-то не хватает, и я слежу за Максом с последней игры. Он был не в себе, но понятия не имею почему. Он злее, чем обычно, кричит на своих товарищей по команде и просто ведет себя, как мудак, со всеми вокруг, хотя некоторые заслуживают этого за то, что они ленивые ублюдки.
Не похоже, чтобы он охотно говорил со мной о чем-либо. Он фактически хранит молчание, за исключением быстрых односложных ответов. Чертовски бесит, но у меня нет настроения с ним спорить. По крайней мере, он ведет себя вежливо.
Повернувшись, я замечаю Тревора и Бернарда, которые идут ко мне из кабинета. Как бы мне ни нравилось видеть их, сегодня я не в том настроении, чтобы смотреть на их веселые лица.
– Черт, – бормочу себе под нос, махнув им рукой. – Дэниелс, иди сюда, – кричу я, игнорируя его очевидное закатывание глаз, когда он подъезжает на коньках.
– Да, тренер?
– Пусть команда разделится на две группы, мы устроим схватку. Посмотрим, помогут ли нам изменения, которые мы внесли в линии, – говорю ему.
– Хорошо. Что-нибудь еще? – Макс ворчит. Очевидно, он держит чертову обиду.
– Нет.
Макс кивает, а затем поворачивается к Бернарду и Тревору.
– Здравствуйте, мистер Адамс. Рад видеть вас снова, Тревор. – Покончив с любезностями, Макс возвращается к команде и начинает готовить их к тренировочной игре.
– Думаешь, они будут готовы, сынок? – спрашивает Бернард.
Не секрет, что последняя игра в плей-офф прошла отвратительно. Игроки не работали как команда и не могли забить ни одного гола, даже ради спасения своей жизни. Честно говоря, Макс тоже играл дерьмово, а когда твой главный бомбардир не забивает и нанес всего один удар по воротам, ты, скорее всего, проиграешь. Что мы и сделали.
– Я думаю, мы проделали большую работу и устранили некоторые проблемы, но кто знает, следующая игра все покажет, – честно говорю ему.
– Согласен. Ты исправил проблему с Дэниелсом? – спрашивает Тревор.
Бернард, должно быть, знает обо всем, что произошло, потому что он спокойно продолжает наблюдать за тренировкой, ничуть не удивленный вопросом Тревора.
– Не совсем. Макс не слишком много мне рассказал, и если быть честным, по-моему, это чертовски по-детски, что он так себя ведет и позволяет влиять на его работу. Если он хочет загубить свою карьеру в НХЛ из-за такой глупости, то это его дело, – отвечаю я.
– Он правда понимает, что потеряет? Осознает ли он, что произойдет, если не возьмет себя в руки? – спрашивает Бернард, присоединяясь к разговору. – Слушай, я понимаю. Много лет назад я тоже влюбился в того, в кого не следовало, поэтому представляю всю драму, которая часто следует за этим. Поговори с Максом и расскажи ему свою версию. Обычно все не так плохо, как нам кажется, когда узнаем факты.
– Хочешь знать мое мнение? – интересуется Тревор. Он, должно быть, воспринимает мое молчание как «да», потому что продолжает наблюдать за Максом, который снова упускает возможность для броска. – Иди и возьми Макса. Прогуляйся с ним и заставь его забыть об этом дерьме. Заставь его понять. Следующая игра слишком важна, чтобы ее проиграть, так что он должен повзрослеть. Завтра приедут агенты «Циклонов», и, судя по тому, что мне сказали, он – их выбор номер один.
– Ага, сынок. Пожалуй, это лучший план. У нас есть немного времени; мы поможем провести остаток тренировки. Мне всегда нравится время от времени наблюдать за тренировкой, – поддерживает Бернард.
– Ладно, хорошо, – ворчу, поворачиваясь обратно к льду. – Дэниелс! – кричу, привлекая его внимание. – Иди сюда. – Он подъезжает на коньках, надевает слайды и ждет с явным замешательством на лице.
– Пошли, – и, развернувшись, шагаю к своему кабинету.
– Что происходит? – спрашивает Макс, когда закрываю дверь и занимаю свое место за столом.
– Очевидно, нам нужно поговорить, и думаю, это необходимо сделать сейчас, – заявляю ему.
Макс встает со стула, гнев уже проступил на его лице.
– Тренер, при всем уважении, я не хочу сейчас с вами разговаривать.
– Сядь, и мне интересно, где в твоем заявлении звучало уважение, но я понимаю. Ты зол и готов все бросить. К сожалению, просьба поговорить с тобой исходит от Бернарда, который не хочет выбрасывать победу в плей-оффе.
– Не понимаю, что, по-вашему, я выбрасываю. Я все еще хорошо играю, – ворчит он.
– Ты собираешься выбросить свои мечты об НХЛ или, по крайней мере, мечты о «Циклонах», если будешь играть, как вчера, – огрызаюсь я. – Ты хреново играл. Не притворяйся, что ты думаешь, что играл хорошо. Ты нанес один бросок по гребаным воротам. Один! При том что в среднем за игру у тебя не меньше пяти. Это брехня, Макс, и ты, черт побери, это знаешь.
– Какого хрена ты от меня ждешь? – кричит Макс. – Ты трахал мою сестру за моей спиной, пока я рассказывал тебе о своих семейных проблемах! А моя сестра не хотела иметь со мной ничего общего в течение долбаных лет, но совсем не против согревать твою постель и быть твоей игрушкой. Это чертовски отвратительно, и мне больно, что вы оба так со мной поступили. Так что, нет, я не играю хорошо, потому что трудно хотеть быть успешным, когда знаю, что это выгодно и тебе.
– Ты себя слышишь? Ты хоть знаешь, по какой причине твоя сестра перестала с тобой общаться? Ты и твоя мать бросили ее, как только она получила травму. Как будто она стала обузой, раз не станет профессиональной танцовщицей. А когда она решила осуществить свою мечту и попытаться открыть студию, вы оба сказали ей, что это глупо, и перестали платить за ее колледж. Если ты действительно шокирован тем, что она не хочет иметь с тобой ничего общего, то ты еще больший идиот, чем я.
Макс сидит, опустив взгляд на колени, переваривая мои слова. Костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он их сжимает. Спустя, кажется, целую вечность, он поднимает глаза. Его челюсть сжата.