Сойер улыбается шире, когда понимает, что я заметил ее, и машет мне рукой, а затем отворачивается, чтобы с кем-то поговорить. Как бы мне ни нравилось на нее смотреть, сейчас мое внимание приковано не к ней.
Едва она повернулась, я понял, почему узнал эту футболку. На спине было написано «Локвуд №17».
На ней моя футболка.
До этого момента у меня никогда не возникало желание увидеть женщину в своей футболке. Но теперь вряд ли позволю ли ей когда-нибудь надеть что-то другое. Если бы не необходимость пообщаться с прессой и ускорить последнюю встречу с «Ледяными ястребами», я бы побежал за ней.
Но я не могу, по крайней мере, пока.
Значит ли это то, на что я надеюсь? Черт, ведь это что-то значит, раз она надела мою футболку?
Быстрее бы пролетели все следующие встречи, чтобы я мог пойти и выяснить все сам.
* * *
К тому времени, как я добираюсь до бара, уже девять-ноль-шесть вечера.
Я ненавижу опаздывать.
Заходя в бар, ожидаю, что там будет многолюдно, но сейчас совсем другой уровень. Такое чувство, что вся толпа с арены пыталась забиться в чертов бар, из-за чего мне трудно кого-либо разглядеть.
Даже при такой плотной толчее, как сейчас, я слышу их отсюда, прямо между бильярдным столом и танцполом. Парни замечают меня и машут рукой.
Ребята любят веселиться. Пустые бутылки из-под шампанского и текилы на столе, и официантка в данный момент приносит им еще, а также пару коктейлей, которые предположительно предназначены для их подружек.
Слава богу, что игры закончились, потому что все парни были бы бесполезны на завтрашней тренировке.
Я быстро нахожу Макса и оттаскиваю его в сторону. Я хранил от него секрет, но теперь, когда сезон закончился, наконец-то, могу ему все рассказать.
Когда мы отходим подальше от шума, я поворачиваюсь к Максу и протягиваю ему конверт.
— Что это? — спрашивает он, выглядя смущенным.
— Письмо с предложением. Если ты готов отказаться от драфта, в этом конверте предложение присоединиться ко мне в «Ледяных ястребах». Понимаю, что это не «Циклоны», но я заключил с «ястребами» сделку. Сказал им, что соглашусь только в том случае, если они сделают тебе выгодное предложение. Мне нравится твой стиль. Он напоминает мне меня самого.
Лицо Макса пустое, не выражающее никаких эмоций, как будто он не совсем понял, что я говорю.
— Взгляни, когда сможешь, но думаю, тебе понравится то, что ты увидишь внутри, — говорю ему.
Наконец он выдавил из себя дерзкую улыбку.
— Ты хочешь взять меня с собой, а?
— О, Господи боже, не вымещай на мне свои гребаные эмоции. Это хоккей, а не пижамная вечеринка. Нечего тут сопли распускать.
Макс вскрывает конверт и смотрит на свое предложение.
— Да, черт возьми! — кричит он, размахивая кулаком в воздухе. — Похоже, вы застряли со мной еще на пять лет, тренер, — ухмыляется Макс.
Спасибо, черт возьми. Я усердно работал с «Ледяными ястребами», чтобы заставить руководство клуба увидеть ценность Макса как игрока. Я позаботился о том, чтобы представители «ястребов» пришли сегодня на игру, потому что у меня было предчувствие, и я оказался прав. Мне не терпится увидеть, куда приведет Макса его карьера.
— Это официально? При условии, что я это подпишу? — спрашивает Макс.
— Ага, — говорю ему, посмеиваясь, когда он подписывает договор, прежде чем убежать на поиски кого-то в толпе, все еще держа письмо в руке.
— Чему он так радуется? — раздается голос рядом со мной.
Улыбаясь, я поворачиваюсь, уже зная, кому принадлежит мягкий голос.
Сойер.
— О, ничего. Я только что сказал ему, что я новый главный тренер «Ледяных ястребов». — Ее глаза расширяются от возбуждения. — Но я также передал ему письмо с предложением заключить с нами пятилетний контракт, так что он немного взволнован.
— Подожди?! Ему нужно подписывать?
— Уже сделал.
Ее восторженный визг чертовски очарователен. Еще более очаровательно то, что она обхватывает меня руками и с волнением прижимает к себе, из-за своего брата и, я думаю, ради меня.
Мне так приятно снова держать ее в своих объятиях. Так и должно быть, когда находишь своего человека. Вот кем является для меня Сойер. Она мой человек.
Она отстраняется, выглядя немного взволнованной.
— Извини. Я немного увлеклась, — говорит она, пытаясь высвободиться из моих объятий, но я ей не позволяю.
Взяв ее за подбородок, я приподнимаю ее голову, наши глаза встречаются.
— Моя футболка, да? — Я ухмыляюсь, когда она краснеет, образуются милые морщинки, когда она смущенно морщит нос. — Малышка, мне нравится. Нет, это неправда. Мне чертовски нравится видеть тебя в моей футболке. Я хочу…
— Рекс, я... я, э-э, сначала должна кое-что сказать, — говорит Сойер, глядя мне прямо в глаза. Черт, одно это почти заставляет меня нервничать. — Я сделала неправильный выбор. Я, э-э, облажалась. Я...
Ее секундная пауза — это все, что мне нужно, и я прижимаюсь губами к ее губам. Она немедленно тает от моих прикосновений, целуя меня в ответ, и наконец зарывает руки мне в волосы, притягивая меня ближе в нашем поцелуе.
На мгновение я теряюсь в долгожданном поцелуе. Всепоглощающее чувство счастья накатывает на меня подобно волне. Ничто вокруг меня не имеет значения. Единственное, что меня сейчас волнует, — это женщина в моих объятиях. Когда она отстраняется от нашего поцелуя, я хочу возразить, но выражение ее глаз останавливает меня.
— Я люблю тебя, Рекс. Я правда очень тебя люблю. Даже если ты не считаешь мороженое основной группой продуктов питания и думаешь, что «Крепкий орешек» — это рождественский фильм, я все равно люблю тебя, даже если ты ошибаешься. Я люблю тебя за студию. Срань господня, не могу поверить, что ты это сделал. Я люблю тебя за все, что ты делаешь. Но я не жду, что ты скажешь это в ответ. Знаю, что сильно ошиблась, но хотела убедиться, что ты знаешь, что я чувствовала. — Она делает глубокий вдох, а затем наконец поднимает на меня взгляд.
— Во-первых, «Крепкий орешек» — рождественский фильм, и ты, черт возьми, не можешь сказать мне иначе. Во-вторых, нам нужно обсудить твое потребление сахара. Но в НХЛ очень хорошие стоматологи, — говорю ей, наслаждаясь тем, как она ерзает. — И в-третьих, я тоже люблю тебя, малышка. Студия не зависела от этого. Я просто хочу, чтобы у тебя были свои мечты. Я бы не сказал, что ты ошиблась, но обещаю тебе, что если ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я прикую тебя наручниками к своей кровати и буду трахать до тех пор, пока ты наконец не поймешь, в чем дело. Ты — мой человек. Мы созданы друг для друга, Сойер. — Я не уверен, кто наклоняется первым, но следующее, что помню, мы снова целуемся посреди бара, и нам наплевать на всех вокруг. Мои руки сжимают ее попку, когда она постанывает от моего поцелуя, а я посасываю ее нижнюю губу.
— Ну наконец-то, — слышу я голос Харриса откуда-то рядом с нами, но не прекращаю целовать Сойер. — Я думал, мне придется самому поцеловать ее, ну, знаешь, чтобы заставить тебя вытащить голову из задницы. Немного расстроен, что ты справился сам, — смеется он.
Я поднимаю руку, чтобы оттолкнуть его, что только заставляет его смеяться еще сильнее.
— Эй, это моя гребаная сестра, мудила, — ворчит Макс, но я не останавливаюсь. Не знаю, обращался ли он ко мне или к Харрису, но в любом случае, мне насрать.