Так что я не собираюсь играть честно.
Добираюсь до ее идеальных грудей, беру одну рукой, а другую захватываю ртом, нежно покусывая и посасывая сосок. Переключаясь между ними, я не останавливаюсь до тех пор, пока Сойер не начинает извиваться подо мной, практически умоляя о большем.
— У меня к тебе вопрос, — выдыхаю я, отрываясь от ее соска с громким хлопком.
— Правда, Рекс? Вопрос ко мне прямо сейчас? Я голосую за то, чтобы ты перестал болтать и вместо этого начал ублажать меня. Это более продуктивное использование нашего времени.
Приподняв бровь, я смотрю на нее снизу вверх.
— Да, неужели? Я хорош только из-за своего рта? — тихо шепчу, потом дую на клитор, достаточно сильно, чтобы свести ее с ума.
— Перестань дразнить меня, Рекс, — молит она, ее руки тянут меня за волосы, пытаясь прижать мой рот именно к тому месту, где ей это нужно. — Если ты не прикоснешься ко мне прямо сейчас, я сделаю это сама.
Схватив оба ее запястья левой рукой, удерживаю ее неподвижно, и наклоняюсь вперед, пока мой рот не оказывается совсем рядом с ее ухом. Взяв ее за подбородок свободной рукой, требую ее внимания.
— Как будто ты станешь трахаться, малышка. Ты будешь играть по моим правилам, но получишь то, что хочешь, я обещаю. Брось мне вызов, и я подведу тебя прямо к краю и отступлю. И буду делать это снова и снова, пока ты не решишь, что больше не можешь этого выносить. Ты меня понимаешь? Слушаешь меня?
Ее глаза широко раскрыты, но не от страха. Сойер заводится от того, что я требую чего-то от нее и ее тела. Ей особенно нравится, когда я требую от нее оргазмов. Но прямо сейчас воздерживаюсь от оргазмов, пока она не заговорит.
— Отлично. Я слушаю, — отвечает она спустя, как мне кажется, несколько минут, но, вероятно, прошло всего несколько мгновений.
Сделав глубокий вдох, я ищу губами местечко у нее между ног. Покрывая поцелуями ее бедро, спускаюсь к колену, потом снова поднимаюсь к бедру, сдерживая смех, когда Сойер протестует, но терпеливо ждет. Она знает правила игры.
— Ты мне нравишься здесь, в моей постели, — это все, что я в состоянии выдавить из себя, когда прижимаюсь языком к ее клитору в долгой, томной ласке. Продолжая в том же духе, я ввожу палец в ее влагалище. — Ты такая чертовски мокрая. Это все для меня?
— Это был твой вопрос? — только и может простонать эта приводящая в бешенство женщина, когда загибаю пальцы, ударяя по ее точке G, языком все еще лаская клитор.
— Перестань быть занозой в моей заднице. Переезжай ко мне, — рычу я, уставившись на нее и наслаждаясь моментом, когда до нее доходит, о чем я только что спросил. Сильнее прижимаясь к ее клитору, большим пальцем медленно массируя, обводя кругами, постепенно подводя ее все ближе и ближе к оргазму.
— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? — спрашивает она, и на ее лице уже появляется широкая улыбка.
Меня охватывает облегчение, когда вижу, что она улыбается.
— Да, малышка. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и Рори. Ты — та часть нас, о которой мы и не подозревали, пока не нашли тебя.
— Конечно, я перееду, Рекс. — Сойер поддается вперед, как раз в тот момент, когда я прижимаюсь к ее клитору, наконец-то, доставляя ей оргазм, которого она жаждала.
Черт возьми, я от нее без ума.
— Переезжай на этих выходных.
Вскинув голову, она выглядит совершенно довольной после оргазма, но в то же время шокированной.
— В эти выходные? Ты с ума сошел? Срок моей аренды истекает в августе. Тогда я съеду. Я не собираюсь бросать Кэсси.
— Это пять месяцев. Слишком долго. Два месяца, — ворчу я. Не желаю ждать так долго, хочу ее в моей постели каждую ночь. Хочу видеть её зубную щетку в моей ванной, ощущать ее запах на подушке. Черт возьми, я даже хочу натыкаться повсюду на её проклятые волосы, потому что это означало бы, что она здесь. Что она моя.
— Четыре.
— Сойер...
— Три. Окончательное предложение. Я перееду сюда в начале июля. Это даст Кэсси время решить, хочет ли она остаться на старой квартире и найти новую соседку по комнате.
— Отлично. По крайней мере, ты переезжаешь сюда. — Я не могу сдержать улыбку и, наверное, веду себя как десятилетний ребенок, но мне наплевать. Я так рад, что моя женщина появилась в моей жизни, и не могу дождаться, когда она переедет ко мне. Как раз в этот момент слышу легкий стук в нашу дверь - Рори проснулась.
— Входи, милая, — зовет Сойер, пока надевает пижаму.
— Привет, папочка, привет, Сойер, — улыбается Рори, забираясь на кровать. — Я хочу блинчиков. Можем ли мы испечь блинчики? Пожалуйста, папочка, мой животик проголодался, и я хочу блинчиков.
— Хорошо, милая. Почему бы тебе не включить мультики, пока я встану, а потом пойду испеку блинчики.
— Хорошо, папочка. Но можно нам посыпать? Посыпка делает блинчики такими вкусными.
— Она не ошибается, посыпка делает все вкуснее, — с улыбкой соглашается Сойер.
— Хорошо, мы можем посыпать блинчики, — я стараюсь говорить как можно суровее, но это не получается, судя по улыбкам моих девочек.
— Давай присядем на диван, пока ждем, когда твой папа встанет, мне нужен кофе, — предлагает Сойер, ожидая, пока Рори покажет дорогу.
Когда смотрю, как мои девочки выходят из комнаты, еще раз благодарю провидение за каждую ошибку, проблему и неверный поворот, которые совершил в своей жизни, потому что это привело меня к этому моменту. Прямо сейчас я нахожусь именно там, где и должен, рядом с двумя моими любимыми девочками.
Я просто не могу дождаться, когда Сойер переедет ко мне насовсем. Мне не терпится рассказать нашим друзьям об этом сегодня вечером, когда все соберутся у нас дома.
Это навсегда. Она моя.
Эпилог второй
СОЙЕР
— Ро, ты уверена, что мы не можем накрасить прозрачным? А если синий цвет без всего этого блестящего дерьма? — Макс стонет с пола.
— Это папино слово, ты не должен так говорить, — небрежно отвечает ему Рори, даже не поднимая глаз. Она сидит на полу и красит ему ногти. — И нет, дядя Макси. Блестящие блестки создают цвет, к тому же это о-о-очень тебе идет, тебе не кажется?
Харрис и Кейд начинают смеяться, очевидно, наслаждаясь «пытками», которым подвергается Макс в руках милого пятилетнего ребенка. В прошлом месяце у Рори был день рождения, и, к несчастью для Рекса, она захотела, чтобы мы все пошли на маникюр. Итак, мы пошли втроем, и она выбрала цвета для каждого из нас. Мне достался симпатичный бирюзовый, ей — фиолетовый, и, конечно же, она выбрала ярко-розовый для Рекса. Его друзья, особенно Макс, никогда не давали ему забыть об этом, так что ребята с удовольствием наблюдают за парочкой.
Рори стала называть Макса своим дядей, и это, наверное, самая милая вещь в мире. Наблюдать, как они сближаются, радует мое сердце, даже если он все еще огромная заноза в моей заднице.
— Наверняка он имел в виду взрослое слово, и думаю, все будет хорошо, Ро, — успокаивает Макс, терпеливо наблюдая, как Рори изо всех сил красит ему ногти.
— Перестань двигаться, дядя Макси. Я тебя испачкаю.
— Прости, малышка Ро, — говорит Макс, смущенный тем, что его ругает маленькая девочка. Подняв глаза, он осматривает комнату в поисках чего-то или кого-то. Когда замечает Гвен, Стеллу и Кэсси на диване за беседой, он улыбается, наблюдает за ними троими всего мгновение, затем быстро отводит взгляд. Странно. Макс и Кэсси, честно говоря, никогда не ладили за все те годы, что мы знаем друг друга, но не думаю, что их ненависть так глубока, как он считает. Но это ему предстоит выяснить, когда он будет готов. Мне нравится видеть Макса таким спокойным и беззаботным, он кажется таким счастливым.