При защите гермоворот погибло много людей – это было страшно. Около тридцати человек военных, практически весь отряд “Волкодавов” и несколько гражданских из числа рабочих и инженеров. Но ещё хуже было осознание того, что человек, которому его люди верили долгие годы – жестоко врал. Придумал легенду о коварных диверсантах. И даже более того – тридцать лет назад сам приложил руку к тому, чтобы всё будущее комплекса было перечёркнуто раз и навсегда. Полковник Зимин – не достоин быть офицером советской армии. Не достоин быть гражданином великой страны. И теперь он мёртв.
Майор скрипел зубами от боли. Раны полученные в результате крушения дрезины, и при последней схватке с мнимыми диверсантами – были весьма существенны. Доронин истекал кровью, а его отвратительное, ослабленное кровопотерей самочувствие, практически довело организм до обморочного состояния. Он, какой-то частью мозга ещё понимал, что в таком виде, скорее всего уже не доберётся до командного бункера – сил попросту не хватит. И именно поэтому, в очередной раз, упав на колени, майор здоровой рукой извлёк из нагрудного кармана маленькую белую коробочку, многим ранее полученную от Зимина. Кое-как открыв её трясущимися пальцами, майор увидел внутри две маленькие ампулы: зелёную и красную. Там же был крохотный шприц-автомат. Выбрав зелёную, майор кое-как одной рукой вставил ампулу в автомат, а затем, прямо так, через грязный комбинезон, вонзил иглу в бедро.
Вдох. Выдох.
Самочувствие не улучшилось. Скорее наоборот – стало хуже.
Ещё вдох.
Выдох.
Лёгкие прострелила острая боль. Озноб пробрал тело майора, сдавленный стон вырвался наружу. Разноцветные искры заплясали перед глазами, несмотря на то, что было темно.
Голова закружилась. Он потерял равновесие и едва не расшиб лоб о ржавый рельс.
Ещё несколько тяжёлых вдохов и выдохов.
Майор почувствовал нарастающий жар в области груди. И энергию.
Он медленно встал, прислушиваясь к ощущениям. Усталость медленно отпускала.
Силы возвращались, превосходя все ожидания.
Он был готов идти дальше.
Но в глазах, то и дело всплывали странные картинки. И иногда Доронин не понимал, какие реальны, а какие плод воображения его подстёгнутого стимуляторами мозга.
Он шёл километр за километром.
Вскоре Доронин добрался до рухнувших, развалившихся на части гермоворот – теперь они представляли собой просто кучу металла. Кое-где ещё горели очаги пламени. То тут, то там попадались трупы – некоторые до ужаса обгоревшие, другие с огнестрельными ранениями. А иногда попадались и утопленники – те, что попросту захлебнулись. Живых здесь не было.
На одном из запасных путей, майору посчастливилось найти чудом уцелевшую дрезину. Забравшись в неё, Доронин сумел вывести транспорт в частично заваленный обломками туннель, ведущий к командному бункеру.
Уже миновав больше половины пути, его вдруг посетила тревожная мысль – что если та масса воды, годами копившаяся за гермоворотами, затопила всю“Астру”?
***
- Куда приплыли? – не понял Павел.
- Никуда. Забудь, – отмахнулся Дмитрий, а затем повторил свой вопрос. - Что мы будем делать?
- Для начала посмотрим, действительно ли это полиция! – произнес я, двинувшись к воротам.
- Думаешь, кто-то решил пошутить?
- У вас одна минута! – требовательно напомнил голос с улицы.
Я, сначала неуверенно, но затем ускорившись, подошёл к двери, без колебаний отодрал кусок старой фанеры от стальной рамы. За ней - узкая щель – результат криво сваренных между собой листов металла. Там за воротами, в багряном свете заходящего солнца, я увидел две патрульные машины “Ford Focus”, а справа большой белый фургон “Mercedes”. Всего за несколько секунд я успел насчитать около десятка сотрудников, одетых в чёрную форму и бронежилеты. А сколько их там на самом деле?
- Ребята! – я медленно повернулся к остальным. – Нужно выходить! Это полиция – патрульные машины у входа стоят.
- Нас, что арестуют?
- Нет, только задержат! Пока нас не за что арестовывать.
- Кто это такие? – возмутился Павел, вопросительно переводя взгляд с Кати на Диму. – Объяснит мне кто-нибудь?
- У вас осталось тридцать секунд! – в очередной раз сурово напомнил голос.
- Это полиция! – попытался разъяснить Паше Андрей. – Ну, раньше это была милиция!
- И что это значит?
- Пятнадцать секунд! – отсчёт продолжался.
- Позже объясню! Нужно выходить! Всё равно мы ничего больше не можем сделать!