— Что-то я заскучала, — пожаловалась она компании. — Все меня бросили…
Она с недоумением воззрилась на мокрых, распаренных мужчин, стягивающих боксёрские перчатки.
— Что происходит? — спросила она удивлённо.
— Стэн и Тони занимались боксом, — бесстрастно объяснила ей Джуди.
— Бокс? — непонимающе переспросила Эвелин и улыбнулась простодушно. — Вдвоём? Неужели вам не с кем сразиться?
Все засмеялись, напряжение растаяло и лишь помнилось смутно, как слабый отголосок мимолётной ссоры.
— Поздно уже, — сказала Джуди. — Пора ехать.
— Незачем вам никуда ехать, — решительно заявил Стэн. — У меня переночуете.
Это был прежний Хартман, голос звучал повелительно, как приказ.
Джуди взглянула на Бирса: все зависело от него. Согласие означало ночь с Эвелин, знойное приключение, о котором любой мужчина мог только мечтать. Хартман, конечно, для того все и придумал: у каждого свой выбор, каждому своё, это так просто, понятно.
Бирс колебался и медлил. Его нерешительность выглядела странной причудой. Разуй глаза, приятель, взгляни, какая женщина: мечта, волшебный сон, вожделение всей жизни!
Эвелин ждала, улыбаясь голая, в одних туфлях, соблазнительная до умопомрачения. Но Бирс медлил. В эту минуту лишь одно он знал твёрдо, одна мысль засела гвоздём в голове и не отпускала: его согласие сделает Джуди больно, в этом он был уверен.
Джуди неожиданно повернулась и направилась к выходу. Хлопнула дверь, в коридоре простучали шаги, потом в отдалении глухо хлопнула другая дверь, и все стихло.
— То-о-ни… — ласково позвала его Эвелин и подразнила кончиком обольстительного розового языка, отвлекая и маня.
— Извините, — скованно пробормотал он, опустив глаза, и потупясь, вышел из зала; чувствовал он себя при этом полным идиотом.
В поисках выхода, Бирс заблудился и побродил немного по дому, прежде чем нашёл наружную дверь. Когда он вышел, Джуди сидела в машине, лицо её смутно белело в темноте за ветровым стеклом. Вероятно, она решила, что он остался и уже собралась уезжать: в тишине зашуршал мотор, свет фар ослепил Бирса.
Он открыл дверцу, молча опустился на сиденье, они выехали на дорогу и помчались по гористой, заросшей густыми высокими деревьями улице, прорезающей ночной Беверли-Хиллс, как тоннель.
— Почему вы не остались? — спросила вдруг Джуди, глядя на бегущую навстречу дорогу; по обочинам с двух сторон стеной тянулись деревья.
— Вы этого не хотели, — без обиняков ответил Бирс.
— Не хотела, — согласилась Джуди. — Возможно, вы совершили ошибку, потом будете сожалеть.
— Конечно, буду, — подтвердил Бирс. — Ещё бы! Такая женщина!
— Тогда почему? — с интересом глянула на него Джуди, глаза её блеснули в полумраке.
— Дурак, — кратко объяснил Антон, а она засмеялась, и им снова стало весело — весело и легко, как всегда, когда они оставались вдвоём.
— Одно только угнетает меня: как она переживёт нашу разлуку, — огорчённо посетовал Бирс.
Джуди засмеялась ещё сильней и сбавила скорость:
— Тони, я всё-таки за рулём. Могу аварию совершить. Не смешите меня.
— А я серьёзно. Меня это волнует. Бедная девушка. Кто я после этого? Гнусный обманщик!
— Успокойтесь. Стэн утешит её.
— Тем более обидно. Моя девушка и вдруг с чужим мужчиной! Куда это годится? Никогда её не прощу! Вот уеду к себе в Россию, будет знать. Пусть кукует здесь одна.
От смеха Джуди вынуждена была снова сбавить скорость; они медленно ехали по пустынной улице; словно катались в своё удовольствие.
— Джуди, а вам безразлично, что они остались вдвоём? — вдруг серьёзно спросил Бирс с замиранием, потому что не привык вторгаться на чужую территорию.
Однако Джуди отнеслась к вопросу спокойно, Антон даже удивился.
— Знаете, с некоторых пор я стала замечать, что Стэн всегда прав, — ответила Джуди. — Наверное, это очень утомительно — быть всегда правым.
Бирс не ожидал такого поворота и уклончиво пожал плечами.
— Вот видите: вы сомневаетесь. Человеку свойственно сомневаться. А Стэн никогда не сомневается.
— Может быть… он просто не показывает… — предположил Бирс. — А в глубине души…
— Вряд ли. И потом эта страсть: быть во всем первым.
— Женщинам нравятся победители.
— Разные мужчины, разные женщины… Стэн всегда был самоуверенным, а теперь особенно. Все время старается утвердиться, — она вдруг засмеялась, как будто вспомнила что-то. — Вы бы видели его лицо, когда он наткнулся на ваш кулак.
— Он просто не ожидал.
— Разумеется. Но у него был вид обиженного ребёнка. Как же… Все знают, что он самый сильный, и вдруг кто-то не знает. Возмутительно!
Насмеявшись, Джуди прибавила скорость и живо доставила его домой, на улицу Оукхэст, дождалась, пока он откроет ключом наружную дверь, помахала из машины рукой и умчалась в сторону голливудских холмов, студийного городка и бульвара Санта-Моника, где снимала квартиру.
…перед приходом машин раненый очнулся и открыл глаза. Не двигаясь, он молча взирал вокруг, и, похоже, то, что он видел, не достигало сознания. Постепенно взгляд его стал осмысленным, беглец, видно, понял, что с ним стряслось, он рванулся внезапно с воплем, но фельдшер и Бирс стерегли его и успели схватить.
Как он боролся с ними! Рвался неистово из последних сил, какие остались в слабом теле, бился в судорогах, как бы в надежде изойти кровью или вконец обессилеть и испустить дух. Конечно, он не мог одолеть своих противников, но сражался до конца, пока не изнемог.