Разведчики поставили его на ноги и подождали немного, пока он пришёл в себя. Между тем Хартман, видя, что бой окончен, привёл альбиноса, который был прикован к его руке.
— Дарю вам свободу, — Бирс снял наручники с Хартмана и надел на второго альбиноса, сковав пленников между собой.
— Спасибо, сэр, вы очень любезны, — поблагодарил его Хартман.
Караван из пяти человек двинулся дальше. Скованные наручниками альбиносы шли рядом, новый пленник едва слышно спросил о чём-то молодого альбиноса, которого Хартман выудил из воды, тот отрицательно покачал головой.
— Молчать! — рыкнул на них Ключников.
— Разговаривать нельзя, — вторя ему, объяснил пленникам Бирс.
Это было понятно: они не должны сговариваться, что им делать и как им быть.
— Спросите у него, где Джуди, — напомнил Хартман; новый пленник, услышав английскую речь, внимательно прислушивался, морща лоб, точно решал про себя какую-то задачу.
— Вряд ли он скажет, — ответил Бирс, но все же спросил, хотя и не надеялся на ответ.
И вновь, в который раз, Хартман стал доказывать, что любого человека можно убедить, любому человеку нужен шанс, чтобы понять свои заблуждения, а вера в коммунизм такое же заблуждение, как и любое прочее.
— Для вас это теория, — возразил Бирс. — Вы смотрите издали и рассуждаете, а мы все испытали на собственной шкуре.
— Но это не значит, что их следует уничтожать, как крыс, — пытался урезонить его Хартман.
— Кто он? — спросил новый пленник, который судя по всему уже оправился от контузии.
— Американец, — ответил Ключников.
— Шпион, — понимающе кивнул альбинос, словно догадывался раньше, но теперь убедился воочию.
— С чего ты взял? — спросил Бирс.
— Они все шпионы. А вы их прислужники.
Разговаривать с ним было не о чём, все шли молча, и никто не заметил, как он на ходу запустил свободную руку под комбинезон, извлёк пистолет и навёл на Хартмана. Разумеется, они ничего не успели бы сделать, и конечно, он убил бы американца, потому что стрелял в упор. Но странно повёл себя второй пленник: в момент выстрела он толкнул соседа, Бирс и Ключников видели это отчётливо.
— Предатель! — прорычал стрелявший и взмахнул пистолетом, пытаясь ударить соседа рукояткой по голове.
Свободной рукой молодой альбинос отвёл удар, и они сцепились, кружа на месте. После короткой борьбы стрелок изловчился и спустил курок: молодой альбинос дёрнулся и обмяк, а потом осел к ногам соседа, оттягивая руку, зажатую браслетом.
Бирс и Ключников бросились к стрелку, но добежать не успели: тот выстрелил себе в голову, и это было все на сегодня, полная программа.
Хартман стоял, привалясь к стене, сжимая ладонями бок, из-под пальцев у него сочилась кровь. Он пытался удержаться на ногах, но сил не хватало, и он медленно сползал вдоль стены; Ключников подхватил его и осторожно усадил на пол. Вдвоём они расстегнули одежду, рана сильно кровоточила, Хартман был весь в крови.
— Ах, Стэн, говорили вам: не лезьте сюда! — раздосадованно упрекнул его Бирс, достал индивидуальный пакет и с треском разорвал плотную упаковку.
Они перевязали его, кровь тотчас пропитала повязку, Хартман морщился от боли, но больше от сознания своей вины. Он чувствовал себя виноватым, оттого, что доставил всем столько хлопот, а теперь он становился настоящей обузой и связывал разведчиков по рукам и ногам.
— Придётся вам потерпеть, Стэн, — обратился к нему Антон.
— Я потерплю, — с готовностью согласился Хартман. — Извините меня. Не обращайте на меня внимания.
Его смирение выглядело странным. Бирс помнил Хартмана другим — победительным, уверенным в себе, а сейчас он кротко принимал чужую волю и послушно следовал ей. Возможно, у него хватало ума понять, что в чужой монастырь не идут со своим уставом и нельзя быть первым всегда и везде; уразумев это, он, к чести своей, укротил себя и одолел свой нрав. Или такова уж природа человека, что для того, чтобы что-то понять и переменить в себе, требуются страдание и боль?
Узнав о Хартмане, Першин выругался:
— Я же приказал его не брать!
— Никто и не брал, — ответил Бирс и объяснил, что произошло.
Першин на чём свет костерил американца, но все же навестил его, когда тот лежал на одеяле, разостланном на полу.
— Я вас предупреждал, Хартман, — хмуро напомнил Першин. — Вот что получается, когда любители не слушают профессионалов. Вы взялись за чужое дело.
— У меня не было другого выхода. А сидеть, сложа руки, я не привык, — возразил Хартман.
— Могу сказать лишь одно: вы очень смелый человек. В одиночку, без оружия… Я бы не рискнул.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил Хартман, бледный от потери крови.
Фельдшер обнаружил у него проникающее ранение в плевральную полость, требовалась операция, но эвакуировать его возможности пока не было, и он терпеливо ждал, морщась от боли и справляясь время от времени о судьбе Джуди.
Её искали повсюду. Патрули обошли все помещения, но она исчезла, даже следов её не могли отыскать.
22
К утру отряд прочесал весь лабиринт и вышел к мощной крепостной стене, армированной стальными балками; техники измерили приборами толщину стены и недоверчиво ахнули: несколько метров стали и железобетона!
Судя по всему, это был главный бункер, который они искали. Похоже, обитатели бункера замуровали себя, ни ворот не было, ни маленькой щели — глухая голая бронированная стена.