Если Айк не ошибся и если пропорции карты верны, то получается, они не одолели и одной пятой окружности озера.
— Тогда что означает башня? — спросила Али.
— Я об этом думал. Знаешь поговорку: «Все дороги ведут…» — Он дал ей договорить.
— В Рим? Неужели?
— Почему нет?
— Сердце древней преисподней?
— Можешь на минутку встать на верхушку? — спросил Айк. — Я тебя подержу за ноги.
Али забралась на площадку, сначала встав на колени, потом на ноги. Отсюда она увидела все линии, начерченные внизу. И неожиданно испытала ощущение невероятного могущества. Словно на миг слилась с целым миром. Центр был здесь, и он был только один — цель долгого пути. Теперь она поняла, почему Айк в первый раз спустился в таком состоянии.
— Пока стоишь, — попросил Айк, крепко держа ее за лодыжки, — скажи — ты отчетливо видишь карту?
— Отсюда линии видны лучше, — сказала Али.
Ни сзади, ни спереди нее не было ничего, никакой опоры; изображение вдруг стало надвигаться на нее. Огромная паутина линий, казалось, поднимается все выше. И вдруг Али показалось, что она смотрит не вниз, а вверх.
— Господи!
Башня превратилась в яму. Али смотрела на мир из глубины. У нее закружилась голова.
— Сними меня, — взмолилась она, — а то я упаду.
— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Айк ночью.
«Опять?» — подумала Али. Вечернее открытие совершенно ее опустошило. А он казался очень довольным.
— А завтра нельзя? — спросила Али.
Она устала. Прошло несколько часов, а у нее все еще кружилась голова от созерцания карты. И хотелось есть.
— Вообще-то нельзя, — ответил Айк.
Лагерь был разбит у входа с колоннами, рядом с полуразмытым желобом, по которому стекала чистая вода. Голод не давал себя забыть. Второй день исследований всех утомил. Те, кто забирался на верхушку башни, устали больше других. Они лежали на земле, свернувшись калачиком и прижав руки к пустым животам. Пиа обнимала Сперриера, который мучился от мигрени. Трой сидел лицом к озеру, держа пистолет Айка, и клевал носом. Хорошего ждать неоткуда.
Али передумала:
— Веди.
Она взяла его за руку и поднялась. Айк повел ее внутрь, каким-то тайным ходом. Там оказались вырубленные в камне ступени.
— Не спеши, — сказал он. — Береги силы.
Они дошли до башни, возвышающейся над крепостью. Потом им пришлось ползти по какому-то лазу к другой лестнице. Когда они поднялись по последнему пролету, Али увидела наверху яркий свет. Айк пропустил ее вперед.
В комнате, выходящей на озеро, стояло множество масляных ламп. Простые глиняные ковшики, в которые налито масло; с одного конца оно стекало по носику и горело.
— Где ты их нашел? — удивилась Али. — А откуда масло?
В углу стояли три большие глиняные амфоры — такие поднимают с затонувших древних кораблей.
— Они лежали в подвале. Их там пятьдесят или даже больше, — сказал Айк. — Наверное, здесь было что-то вроде маяка. Может, вдоль берега есть и другие — своеобразная система оповещения.
Света одной лампы хватило бы, чтобы рассмотреть кончики своих пальцев, но сотни ламп залили комнату золотым сиянием, и Али представила корабли хейдлов, скользившие по темному озеру двадцать тысяч лет назад.
Она украдкой взглянула на Айка. Он сделал это все для нее. У него от света болели глаза, но он их не прятал — ради Али.
— В крепости оставаться нельзя, — сказал Айк, вытирая слезы. — Я хочу, чтобы ты ушла вместе со мной.
Он старался не щуриться. То, что Али нравилось, ему доставляло боль. Она испытывала искушение погасить несколько светильников, чтобы Айку было не так больно, но решила, что он обидится.
— Выхода нет, — сказала она. — Мы не можем идти дальше.
— Можем. — Айк указал на бескрайнее озеро. — Все не так безнадежно, путь продолжается.
— А как же другие?
— Они тоже могут идти. Но они сдались. Нельзя сдаваться, Али. — Он говорил горячо. — Пойдем со мной.
Это тоже — только для нее, как и свет.
— Прости, — сказала она. — Ты — дело другое. А я — как они. Я устала и хочу остаться здесь.
Айк отвернулся в сторону.
— Ты, конечно, думаешь, что я говорю это из любезности, — добавила Али.
— Нам необязательно умирать, — настаивал Айк. — Что бы ни случилось с ними, нам необязательно здесь умирать.
Он говорил твердо. И говорил «нам».
— Айк… — начала она и замолчала.
Поститься ей уже приходилось, и она чувствовала, что на этот раз ослабла слишком быстро. Но одновременно Али испытала какое-то странное удовлетворение.
— Мы можем отсюда выбраться, — убеждал Айк.
— Ты вел нас столько, сколько мог. Ты все для нас делал. Мы совершили наши открытия, узнали, что тут когда-то существовала великая империя. Теперь все кончено.
— Пойдем со мной, Али.
— У нас нет еды.
Взгляд Айка слегка метнулся в сторону, едва заметно. Он ничего не сказал, но что-то в его молчании было не так. Он знает, где взять еду? Али была неприятно удивлена. Мелькнула мысль, что Айк слишком скрытен. Словно он сказал: «Я — не вы». Затем его взгляд стал прямым, и сам он снова стал одним из них.
Али закончила:
— Я очень благодарна за то, что ты для нас сделал. А теперь нам нужно просто принять неизбежное. Нужно смириться. А тебе незачем тут оставаться и дальше. Ты должен идти.
Ну вот, подумала она. Выпила свою чашу благородства. Теперь его очередь. Он будет великодушно спорить. На то он и Айк.
— Что ж, пойду, — сказал он.
Али невольно нахмурилась.
— Пойдешь? — пролепетала она и тут же пожалела.
Неужели он их бросает? И ее?
— Я думал — остаться или нет, — сказал Айк. — Представил себе, как это будет романтично. Найдут нас лет через десять. Тебя и меня.
Али моргнула. По правде говоря, она представляла то же самое.
— Тебя найдут в моих объятиях, — продолжал Айк. — Потому что, как только ты умрешь, я тебя обниму. И ты навсегда останешься моей.
— Айк, — сказала Али и снова замолчала.
Она вдруг почувствовала, что не в силах вымолвить ни слова.
— Думаю, это не преступление. Ведь после смерти ты уже не будешь Христовой невестой, так ведь? Он получит твою душу, а я — остальное.
Вроде бы все правильно, но Али стало не по себе.
— Если тебе нужно мое разрешение, я говорю — да, — сказала она.
Да, он обнимет ее. Правда, в ее воображении все было наоборот. Айк умрет первым, а она будет его обнимать. Но суть та же.
— Так вот, — продолжал Айк, — я подумал и решил, что по отношению ко мне это было бы, грубо говоря, несправедливо.
Взгляд Али блуждал по светлой комнате.
— Я бы тебя получил, — пояснил он, — слишком поздно.
«Прощай, Айк», — подумала Али. Оставалось только произнести это вслух.
— Все не так просто, — сказал он.
— Я понимаю.
«Ступай с богом».
— Нет, не понимаешь.
— Все нормально.
— Нет, не нормально. У меня бы сердце разорвалось. — Он облизал губы и словно бросился в воду. — Я прождал тебя слишком долго.
Али уставилась на него.
Ее удивление его встревожило.
— Я же должен был решиться сказать тебе все, раз я собираюсь остаться, — оправдывался он. — Хоть на это я имею право?
— Что сказать, Айк? — Али слышала свой голос словно издалека.
— Я уже сказал.
— Я чувствую то же самое.
«То же самое? И это все, что я могу ему дать?»
— Знаю, — отозвался Айк. — Ты меня тоже любишь. Как любую Божью тварь. — И он насмешливо перекрестился.
— Перестань, — попросила Али.
— Ладно, забудь, — сказал он, и глаза на изможденном лице закрылись.
Теперь была очередь Али. Хватит с нее призраков. Хватит фантазий, хватит мертвых возлюбленных. Ее Христос, его Кора.
Али протянула руку, словно глядя на себя издалека. Пальцы двигались, как чужие. Она прикоснулась к его волосам.
Айк отпрянул. Али поняла: он уверен, что она его жалеет. Наверное, много лет назад, когда он был молод, это не имело бы для него значения. Сейчас Айк насторожен и противен сам себе. Конечно, он не верит в ее искренность.