Хольт стоял на палубе «Щуки», ныне ржавой посудины, а некогда горделивого восьмидесятишестифутового корабля береговой охраны, двигавшейся против течения по направлению к Алькатрасу. С ним плыли Страйкер и десятеро бойцов. Кордиан заявил, что пришлет подкрепление, но Хольт не верил его словам и обещаниям.
Как и все остальные, он был уверен, что Тах и Каден на острове. Лодка, на которой их увезли, уплыла в этом направлении, хотя потом исчезла в тумане. Зачем понадобилось похищать их и увозить на ближний остров, где их ничего не стоило отбить или, в случае если с ними расправятся, схватить их захватчиков, оставалось для него загадкой. И он должен был ее разгадать. На ржавую калошу Хольт перебрался сразу после того, как излил на Кордиана свою ярость по поводу тупости приставленных им охранников, упустивших из виду своих подопечных. Тот, правда, уверял, будто какой-то «офицер» объявил, что они свободны, но Хольт приказал взять обоих под арест.
«Тупые ублюдки!»
Под шумок смылся и алкаш, похоже, больше боявшийся возвращения на остров, чем даже наказания за отказ от сотрудничества.
Хольт подозревал, что похищение было организовано Кордианом по приказу Карвиса Мюллера: директор Управления был заинтересован в провале операции, чтобы запустить своей проект по колонизации древнего мира. Искушение сделаться королем было почти непреодолимым для такого человека, как Мюллер, решительно неспособного добиваться успеха в условиях честной конкуренции, зато чувствовавшего себя уверенно в мутной воде интриг и бюрократических хитросплетений.
Когда старый корабль причалил к обшарпанной пристани Алькатраса, уже сгущались сырые, серые, холодные сумерки. Хольт непроизвольно поежился. Остров выглядел заброшенным. И где тут, интересно, сектанты, любители полетать на кометах?
Страйкер разделил своих людей на две группы, с одной из которых Хольт направился к вырисовывавшимся в сумраке строениям и уже собирался войти в здание, когда вдруг увидел кровь на стене. А потом отсеченную руку на земле.
Пятеро бойцов уже проскользнули внутрь, и он последовал за ними. Внутри пятерка разделилась на две группы, два человека в одной, три в другой, и каждая двинулась в своем направлении. Хольт последовал за группой из двух человек, мужчины и женщины. Теперь он понимал, почему старый алкаш характеризовал это место как лабиринт.
Хольт никогда особо не забивал голову размышлениями о сверхъестественном: ему и без того хватало странностей, с которыми он так долго имел дело. Но здесь, следуя по путаным коридорам мимо множества камер, он ощущал нечто необычное.
Нечто пугающее.
Тысячи заключенных — убийц, воров, насильников, садистов и прочих преступников — прошли за десятилетия через эти камеры, и каждый оставил здесь свой след. Не физический, но от этого не менее ощутимый, как будто сами стены, впитавшие их грешную, извращенную суть, даже теперь, по прошествии стольких лет, отравляли воздух эманациями порока.
Ежась от холода и еще непонятно от чего, Хольт шел дальше и дальше по темным, нагонявшим страх коридорам. Сохранившим дух особо строгого режима. С фонариком в одной руке и пистолетом в другой он углублялся в лабиринт, а когда увидел указатель «Бродвей», посветил вокруг и выяснил, что остался один.
А потом увидел людей в камерах.
Правда, похоже, слово «люди» было не совсем верным. Умершие не были больше людьми, скорее телами. Когда некие Джон или Джейн умирают, их души уходят, и остаются только тела. Только тела.
Хольт посветил фонарем.
Тела были привязаны к решеткам. Мертвые. Изуродованные. Бледные, как призраки. «Черт побери, да они совсем обескровлены! — подумал он. — Они высосали всю их кровь!»
И Хольт знал, кто такие эти «они». Что там в столице говорил Янушевич? «Если увидите кровососущее чудовище, захватите его».
Чудовищ он не видел. Зато видел их жертвы в изобилии. С перерезанными глотками. Обескровленные. Теперь понятно, почему никто из сектантов не вышел к пристани встретить причаливший корабль. И кометы своей они теперь уже не дождутся, это как пить дать. От них остались лишь разлагающиеся трупы, место которых в общей могиле: стандартном захоронении в обществе, где люди умирают так часто, что оставшимся в живых не под силу позаботиться о достойных похоронах.
Хольт подумал о том, что маньяки, устроившие эту резню, могли на самом деле и не пить кровь. Ее требовал Пернатый Змей.
От этих мыслей его отвлекли звуки: низкое, гортанное ворчание, звучавшее все громче и радостнее. В темноте стали вырисовываться тени: ничего больше рассмотреть не удавалось, но было ясно, что это люди. Во всяком случае, прямоходящие существа с руками и ногами.