– Завтра музыки не будет, а сегодня военный оркестр играет. Весь Петербургский свет собирается. Билеты особые – просто так не попадешь. – Последовала непродолжительная пауза, после которой раздался жалобный голосок: – Ну по-жа-луй-ста!
Европейские торги заканчивались в шесть часов по местному времени. Если все сложится удачно, то вполне можно и успеть. Отказать Юльке, когда она так просит, было выше его сил.
– Хорошо, маленькая, постараюсь.
– Ура! – оглушила трубка ультразвуком. – А коньки я тебе купила. Норвежские. Все – целую!
Звонкий чмок окончательно добил несчастное ухо, и связь прервалась. Не успел он повесить трубку, как вновь последовал вызов. Незнакомый мужской голос вежливо попросил:
– Будьте любезны, пригласите к аппарату Эммануила Людвиговича.
Денис молча протянул трубку Нобелю. Разговор длился недолго, но собеседник мрачнел на глазах. Подняв затравленный взгляд, швед глухим осипшим голосом произнес:
– Успели выкупить только бумаги нефтеперерабатывающего завода. На контрольный пакет промыслов средств не хватило – кто-то, практически одновременно с нами, начал крупную покупку. Котировки взлетели слишком рано. Еще час-другой – и бумаги закончатся. Мы просто не успеваем перевести деньги маклеру.
– Сколько не хватает? – жестко спросил Денис.
– Миллион… или полтора, если считать в рублях.
Нобель обреченно махнул рукой и принялся разжигать потухшую трубку. Пальцы слегка дрожали, и прикурить ему удалось только с третьей попытки.
– Федор, зайди!
От звучного голоса из-под шкафа показалась недовольная мордочка заспанной кошки. В кабинет забежал помощник, едва не уронив при этом горшок с лимонным деревом.
– Срочную депешу Исайе! Пусть немедленно начинает скупку румынских нефтепромыслов. По любой цене! Лимит: пять миллионов франков. Бегом!
Переключиться на другой актив технически было несложно: депеша до биржевого маклера дойдет за считанные минуты. Средств у торгового дома хватало с избытком.
– Слушаюсь, шеф!
Федька мгновенно исчез. Нобель изумленно посмотрел на молодого человека – о том, что на парижской бирже идет скупка его собственных активов, он, естественно, не знал.
Мгновеньем позже гость пришел в себя, и перед главой торгового дома вновь сидел холодный и расчетливый капиталист. Бросив на собеседника пронзительный взгляд, он твердо произнес:
– Вашу помощь, господин Черников, трудно переоценить. Она очень неожиданна и своевременна. Мы выкупим у вас эти акции по текущим ценам, а премию вы назначите сами.
Бонусом могли послужить дополнительные проценты в предстоящем разделе нефтяного пирога. Но делить шкуру неубитого медведя Денис не хотел, поэтому, протянув руку собеседнику, негромко сказал:
– Мы договоримся, Эммануил Людвигович.
Нобель ответил крепким рукопожатием:
– Я всегда говорил Джону, что с вами лучше дружить, чем воевать…
Последующие часы прошли в томительном ожидании. Напряжение, повисшее в воздухе, разрядилось срочной депешей. Прочитав ее, гость поднял измученные глаза и невыразительно произнес:
– Поздравляю, Денис Иванович. Мы выиграли…
Бесстрастную маску опытного покерного игрока портила крупная капля пота, стекающая на седой висок.
Таврический сад. 16 января. 1898 год
Под звуки вальса военного оркестра, пронзительным звучанием труб сбивающего иней с аллей сада, по катку кружились пары. Одиночки мерным шагом нарезали круги, а гимназисты, сбившись в кучки, беззлобно смеялись над новичками: их неуклюжие движения отдаленно напоминали любовные игры разжиревших пингвинов.
Юлия выпорхнула из купе легкого двухколесного французского тильбюри в объятия Дениса. Раскрасневшаяся, в светлой горностаевой шубке и песцовой шапке, она была похожа на сказочную снегурочку. Вложив свою ладошку в руку молодого человека, девушка нетерпеливо увлекла его к ледовому катку, ярко освещенному гирляндами разноцветных огней.
Присев на лавочку, она достала из сумки высокие полусапожки с прикрученными коньками, и быстро переобулась. Порывисто ступив на лед, сделала небольшой пируэт и резко затормозила перед Денисом, обдав его ледяными крошками.
– Доставай коньки! Скоро вальс объявят, кто меня пригласит на танец?
В черных глазах, искрящихся счастьем, появилось легкое недоумение.
Нервная усталость, копившаяся весь день, выплеснулась противной дрожью в ногах и липкой испариной на лбу.
– Юля, ты покатайся без меня, а я пока отдохну.
– Смотри, как здорово вокруг! Не сиди как бука!
Элегантно прокрутившись на одном коньке, она на мгновенье превратила шубу в летящую птицу. Восторженный голос звонко прозвучал над холодным блеском катка: