Чертов ублюдок!
Поэтому, вместо того чтобы поиметь его, я взяла дело в свои руки и закончила то, что начала. Агония никогда не коснется себя, в отличие от меня. Она говорит, что это не для нее, что мужчина должен заставить ее получить удовольствие. Очевидно, она хотела трахнуть себя раньше, когда ласкала пальцем Монте, пока он спал.
Ну что ж, если она не хочет развлекаться со своим телом, то это сделаю я!
Агония
Я просыпаюсь на диване, голова раскалывается, рука в штанах. Я вытаскиваю ее и съеживаюсь. Обе мои руки в крови и царапинах.
Какого хрена?!
Как только сажусь, воспоминания о том, что она сделала, возвращаются ко мне. Я бегу в свою комнату, больше не беспокоясь о своих руках.
Врываюсь в дверь и падаю на колени. Ошеломлённая, смотрю, как выглядит Монте. Его лицо покрыто кровью, на лице видны новые раны. На нижней губе отпечатались следы зубов. Глаза опухли и покрылись синяками.
Боже, что она с ним сделала?
Я медленно встаю и подхожу к нему, чтобы рассмотреть поближе, но мне приходится отвернуться, когда я вижу его руку, которая теперь снова связана.
Она сломала Монте еще один палец, и кость торчит наружу. Его рука совпадает цветом с лицом в синяках.
— Клянусь, я спасу тебя, Монте, — шепчу я.
Монте открывает глаза и слегка приподнимает голову. Увидев меня, он начинает отчаянно трясти головой.
— Нет, пожалуйста, не надо! — умоляет он.
Слезы наполняют глаза, и гнев пронзает меня. Монте боится меня, и все из-за нее!
— О, Монте. Я... О Боже! Мне очень жаль. Мне очень, очень жаль. — Слезы текут теперь свободно, и я не собираюсь их останавливать. Она причинила ему боль из-за меня. Она причинила ему боль, потому что я не выпустила ее!
Она причинила ему боль, потому что она жестокая сука!
— Пожалуйста, оставь меня в покое. Я больше не могу терпеть. — Его голос срывается.
Я киваю.
— Пойду приготовлю завтрак. — Поворачиваюсь и ухожу. Я должна найти способ выкинуть ее из своей головы. Хотя я все перепробовала.
Терапия выводит ее из себя, она отпугивает всех психиатров, которые у меня были. Из-за нее меня тошнит от любых таблеток, выписанных по рецепту. Все время, пока меня не было, она выкидывала таблетки в унитаз или прятала их мне в рот, пока мы не возвращались в нашу комнату. Психологу, который был у меня, когда я находилась в лечебнице, она сказала, что отрежет ему член и засунет его ему в задницу, если он не заткнется. Она почти выполнила эту угрозу, пока он не накачал нас наркотиками.
Всякий раз, когда кто-нибудь из нас, сумасшедших, выходил из себя, персонал использовал какое-нибудь сильнодействующее лекарство, чтобы мгновенно вырубить. К счастью, мне пришлось прочувствовать это только дважды. Но смотреть, как кого-то другого накачивают наркотиком, страшно.
Твои глаза закатываются, а тело расслабляется. Выглядит так будто тебя убивают. К сожалению, этот наркотик уже убивал кого-то раньше. Они не рассчитали количество и случилась передозировка.
Она получила настоящий кайф от этого. Подпрыгивая, бедняга бился в конвульсиях с пеной у рта. Она рассказывала мне эту историю несколько раз, и каждый раз мне приходилось отгораживаться от нее, потому что это звучало ужасно. Она рассказывает эту историю с такой легкостью, словно делится подробностями семейного отдыха.
Я достаю яйца, сыр, картофель и ставлю их на стол. Вздыхаю, когда открываю морозилку и вижу, что у нас закончился бекон.
— Ну что, надеюсь, он любит простой омлет, — говорю я себе.
Мысленно делаю пометку сходить за продуктами попозже. Приготовив два омлета с сыром, посыпаю их солью и перцем, надеясь, что он не обожжет ему губу. Наливаю два стакана молока. Я ставлю одну тарелку на предплечье, а другую держу рукой, как официант. Беру стаканы с молоком и иду в комнату. Надеюсь, часа ему хватило, чтобы не бояться меня так сильно. Открываю дверь и на секунду замираю.
— Гм, предложение мира. — Я поднимаю тарелки и стаканы как можно выше.
— Я не хочу твоей еды.
— Вполне справедливо. Может, по крайней мере, молока? Твой голос скрипучий и звучит так, будто ему не помешало бы что-нибудь жидкое.
Монте смотрит на молоко и кивает:
— Ладно.
Я ставлю тарелки на комод и беру один из стаканов. Сажусь рядом с ним на кровать, и он морщит лицо.
— Ох, прости.
Я подношу бокал к его губам, и он медленно делает глоток, затем снова кладет голову на подушку.
— Уверен, что не хочешь что-нибудь поесть? Ты ничего не ел с тех пор…
— С тех пор, как ты похитила меня?