Вот что называется настоящий оптимизм!
Кроме того, он сообщил отцу, что намерен переложить побольше ответственности на помощников и заместителей, оставив себе только общее руководство и отказавшись от большинства поездок.
— Это ты правильно решил, — с важным видом кивнул мистер Лоуберри. — Семейному человеку столько мотаться по миру не с руки. Не повторяй моих ошибок. Я слишком редко бывал дома, слишком мало времени уделял тебе и твоей матери…
На глазах его выступили слезы, и Стивен с Элис дружно постарались перевести разговор на другую тему.
Еще через некоторое время мистер Лоуберри, утомившись, снова задремал, а Стивен чуть ли не силком затащил Элис в буфет. По ней было видно, что за весь день она маковой росинки во рту не держала, и, не вмешайся Стивен, так и сидела бы дальше, начисто забыв о еде.
Прихлебывая из большой кружки горячий кофе, она вдруг поглядела на Стивена лукавыми глазами.
— А знаешь, Стивен, лжец из тебя никуда не годный. Твой отец сейчас слаб, его-то ты обвел вокруг пальцев, но нас, женщин, провести не так легко. Почему бы тебе, раз уж мы так внезапно подружились, не рассказать мне начистоту про эту твою подружку? Ну хотя бы, как это такой опытный мужчина, как ты, умудрился допустить, чтобы твоя Патрисия забеременела? Или ребенок — это вообще ее идея? Ты ведь, мой милый, очень богатый человек. Хотя, — поддразнивающе добавила она, — и не такой богатый, как твой отец.
Не принимая шутки, Стивен поглядел в лицо мачехе.
— Должен признаться, — медленно произнес он, — такая мысль пришла мне в голову. Но лишь на миг. Ты сама поймешь почему, когда познакомишься с Патрисией. Жадности и расчетливости в ней ни на грамм.
— Патрисия… — нараспев произнесла Элис. — Какое красивое имя.
— И сама она красавица!
— А ей известно, что ты сейчас поехал сюда?
— Нет, — покачал головой Стивен. — Хотя, не сомневаюсь, знай она, что произошло с отцом, сама бы торопила меня скорее ехать. Честно говоря, мне неизвестно, где она сейчас. Патрисия сбежала из дому.
— Сбежала из дому? Стивен, да что ты такое говоришь? Что ты наделал?
— Скорее вся беда в том, чего я не сделал, хотя должен был. Когда она сообщила мне, что ждет ребенка, я от растерянности не сказал, что люблю ее. И не предложил выйти за меня замуж.
— Ох, Стивен… Бедняжка! Неудивительно, что она сбежала. У нее, наверное, сердце от горя разрывается.
— Не надо, Элис, не трави душу. — Стивен и так весь извелся. — Я и сам все про себя знаю. Ничего, завтра, надеюсь, я все улажу.
— А что будет завтра? — поинтересовалась Элис.
И он ей рассказал.
11
Патрисия лежала в постели, вяло грызя припасенный с вечера ржаной сухарик. Быть может, это нехитрое средство поможет ей справиться с тошнотой и подняться с кровати… В окно светит солнышко, из зелени ветвей доносится щебет птиц — так и тянет на прогулку. Но как гулять, когда от слабости шагу ступить нельзя, все перед глазами качается, точно на корабле в шторм, а в желудке этот самый шторм разыгрался с особой силой?
Вчера она так и пролежала в постели почти весь день, не в силах встать. Впрочем, немудрено, позавчера она так устала! Бывают же дни, начисто отнимающие энергию, особенно когда ее и так-то не очень много.
Сегодня Патрисия проснулась, чувствуя себя вполне отдохнувшей. Если бы только не эта проклятая дурнота! Вот тут-то и должны были пригодиться сухарики. Как хорошо, что Маргарет принесла их по первой просьбе и не стала задавать лишних вопросов. Вот только посмотрела как-то… многозначительно.
Впрочем, это типично для Маргарет. На первый взгляд эта полная добродушная женщина средних лет, хозяйка крошечной гостиницы, где постояльцам предоставлялся не только кров, но и домашний завтрак, производила впечатление легкомысленной болтушки, которой ни один секрет доверить нельзя. Однако еще лет пять назад, случайно попав сюда с компанией друзей, Патрисия поняла, что это впечатление ошибочно. Маленькие и вроде бы наивные голубые глазки Маргарет светились острым и лукавым умом, а язык без костей болтал только о том, что его владелица могла рассказать всем и каждому, не выдавая ни своих, ни чужих тайн.