Ленокс анонимно отправил пачку листов со своими выводами в Скотланд-Ярд. Дело тут же завершилось, а Ленокс с той поры увлекся детективными расследованиями. Люди находили его только по устным рекомендациям. Он был дилетантом, а так как он работал бесплатно, не нуждаясь в гонорарах, то привлекал много бедных клиентов. С другой стороны, поскольку он принадлежал к одному из самых древних и почитаемых родов Англии, он также привлекал богатых и знатных, полагавшихся на его тактичность как человека их круга.
Что, собственно, навело его на эти мысли? Свеча…
Без десяти минут восемь он сел в свой экипаж. Грэхем выбежал из дома, чтобы перехватить его, и вручил ему только что доставленную записку. Она была от Мак-Коннелла.
Только один аптекарь в Лондоне продает bella indigo. На Ричард-стрит. Субъект по имени Джеремия Джонс.
Ленокс обдумал это известие, положил записку в карман и велел кучеру трогаться.
Утро было ясным, солнечным, но холодным, и снег все еще хрустел под ногами прохожих. Он подъехал к дому Барнарда в самом начале девятого и приветливо поздоровался с экономкой, хотя приветливость эта ничего ему не принесла.
В вестибюле оказался молодой человек, видимо, только-только окончивший университет — или еще не окончивший. На нем были очки, а волосы он носил чуть длиннее, чем большинство его ровесников. Но одет он был элегантно, в голубой утренний костюм с гвоздикой в петлице, и, несомненно, чувствовал себя здесь как дома.
— Как поживаете? — сказал молодой человек.
— Прекрасно, благодарю вас.
— Я Клод, гощу здесь у моего дяди, знаете ли.
— Счастлив познакомиться с вами, Клод. Я Чарльз Ленокс.
Они обменялись рукопожатием.
— Для меня это немыслимо ранний час, — сказал Клод.
— Уже больше восьми, — заметил Ленокс.
— Мне нравится это ваше «уже», будто восемь — час очень поздний.
— Для меня, должен признаться, он не ранний.
— А для меня чертовски ранний.
— Вы моложе.
— И пусть так остается навсегда. Однако мне надо повидать кое-кого по делу. Рад был познакомиться! — И юноша сбежал по ступенькам крыльца на улицу.
— Как и я, — сказал Ленокс и последовал за нетерпеливой экономкой в утреннюю столовую, примыкавшую к обеденному залу. Это была небольшая восьмиугольная, выходившая на задний сад комната, с круглым столом посередине, за которым сидел Джордж Барнард с почти пустой чашкой чая у локтя и разглядывал бледно-голубую орхидею.
— Садитесь, Чарльз, — сказал он, не взглянув на Ленокса.
— Благодарю вас, — сказал Ленокс.
— Красивый цветок, как вы думаете?
— Прекрасный.
— Я намерен подарить его супруге лорда Рассела нынче вечером.
— Вы обедаете у премьер-министра?
— Да, — сказал Барнард, посмотрел на него и улыбнулся. — Однако завтракаю со столь же дорогим другом.
Странные слова! Барнард вернулся к созерцанию своего цветка. На столе стоял заварочный чайник, и Ленокс, не дождавшись приглашения, сам налил себе чашку.
Окно, у которого они сидели, выходило в небольшой сад на клумбы и рабатки с цветами, не столь фантастически необычными, как барнардовские орхидеи, но тем не менее чудесными, и Ленокс созерцал их, ожидая, пока хозяин дома сочтет нужным заговорить. Момент этот наконец настал после того, как подали яичницу с беконом и Ленокс съел значительную ее часть.
— Я заручился другим человеком, — сказал Барнард, начиная разговор.
— Да?
— Вместо Дженкинса.
У Ленокса упало сердце.
— Почему? — спросил он.
— Некомпетентен. Его заменит Итедер. Дженкинс настаивал, что это было убийство. Вздор, сказал я ему. Девчонку, вероятно, бросил жених. Заурядный случай.
— Это было убийство, Джордж.
Барнард помолчал и посмотрел ему прямо в лицо.
— Я не согласен.
— Вы не чувствуете никакой ответственности за эту девушку?
— Конечно, чувствую. Но я думаю, что ваши факты неверны. Вы же всего лишь дилетант, Чарльз.
— Правда, — сказал Ленокс.
— А Итедер склоняется к моей трактовке случившегося.
— Итедер! — вздохнул Ленокс.