— И сетует на это при всяком удобном случае, моя дорогая. На днях он сказал мне, что будь он проклят, если бы снова с ним расстался.
— В таком случае пусть бы забрал его обратно! — Тото взяла хлебец со стула, отложила книгу и налила Леноксу чашку чая. — Когда Томас спустится, будет кофе, но я пью только чай. Он говорит, что нелюбовь к кофе отдает низшими сословиями, а я его не люблю, вот так-то, а как по-вашему?
— Я не терплю кофе. Будем вместе низшим сословием, Тото.
— Враль! Вы только кофе и пьете, и я это знаю, но, тем не менее, я согласна на ваше предложение. Омлет?
— Я только сейчас позавтракал.
— Вздор. Шрив, или кто там готовит омлет, готовит его отлично.
Они ели и болтали, а пятнадцать минут спустя вошел Мак-Коннелл, заметно рано для него, и в костюме. Он поздоровался, поцеловал жену очень нежно, чего Ленокс не замечал за ним уже давным-давно, а затем намазал маслом жареный хлебец и откусил кусок, все это время продолжая стоять.
— Показать тебе? — спросил он Ленокса.
— Конечно.
— Ах вы такие-сякие, — сказала Тото. — Сядь и поешь.
— Мы не можем, — возразил Мак-Коннелл, — у нас…
— Я знаю: ваше противное расследование. Тогда прощайте.
Она встала, вскинула руку на шею Чарльза, а затем взяла свою книгу, которая было приютилась на заблудшей колбаске, и снова принялась читать. Ленокс, ощущая тот подъем духа, который всегда испытывал, когда бывал с ней, вышел с Мак-Коннеллом из столовой. Они прошли по коридору и вверх по короткой лестнице к кабинету.
Отпирая дверь, Мак-Коннелл сказал:
— Поразительно, что она была неграмотной.
— Ты получил мою записку? — сказал Ленокс.
— Получил.
— Да, это поразительно.
— Что из этого следует, как ты думаешь? — спросил Мак-Коннелл.
Ленокс прикинул.
— Либо убийца ее не знал, либо он не знал ее настолько хорошо, насколько ему казалось.
Кабинет Мак-Коннелла был, как и все другие комнаты в этом доме, чуть-чуть больше, чем посильно вообразить какую бы то ни было комнату. Потолок взмывал в воздух на двадцать пять футов, а все четыре стены были отделаны панелями темно-красного дерева. В дальнем конце комнаты размещалась лаборатория Мак-Коннелла, расположившись на нескольких столах, один из которых был уставлен химикалиями, а на другом красовались каракатицы в стеклянных банках, образцы водорослей и прочее в таком же роде. Слева был высокий каменный камин в окружении кожаных кресел и оттоманок с единственной кушеткой, на которой Мак-Коннелл в самые черные свои дни дремал всю ночь, просыпаясь, чтобы выпить или уставиться на огонь. Справа у выходящего на улицу окна стоял его письменный стол.
Наиболее броской особенностью комнаты была узкая винтовая лестница из мрамора с изваянным в ней херувимом. Она вела на галерею, которая опоясывала комнату со всех четырех сторон. Галерею огораживали тонкие перила, но там стояли стулья и столы, словно бы нависавшие над нижним ярусом. Позади них располагались ряды шкафов с книгами Мак-Коннелла. Его коньком было коллекционирование первых изданий ранних английских и латинских научных трактатов, и ему удалось заполнить многие полки, так что, стоя на середине нижнего яруса, можно было созерцать всю вселенную вверху маленькой лестницы. Именно здесь Мак-Коннелл угощал своих гостей чаем, но этому своему утреннему гостю он не предложил ничего, верно предположив, что Ленокса угостила Тото.
Доктор любил повторять, что это единственное место в доме, на которое Тото не наложила свой отпечаток, и, хотя у Ленокса ни на секунду не возникло желания сказать что-либо об их браке ни ему, ни ей, он заметил, что последнее время по мелочам Тото начала налагать свой отпечаток на кабинет. Ленокс догадывался, что именно она распорядилась внести сюда поздний розмарин, этот цветок воспоминаний — он не мог представить себе, чтобы Мак-Коннелл принес его сюда сам, — и на стенах появились картины. Дикие лошади в долинах Шотландии, родного края Мак-Коннелла. Шотландия всегда разделяла их, однако Тото заказала эти картины. Ленокс знал, что именно такой знак примирения могла скорее всего она сделать.
Они направились к лаборатории в глубине комнаты.
— Стакан, — сказал Мак-Коннелл, — предложил загадку посложнее, чем я предполагал.
— Как так?
Они стояли у большого черного стола со всякими лабораторными сосудами, наполненными химикалиями и растворами, а в центре находился предмет исследования, заключенный в футляр, почти так же, как Ленокс видел его в последний раз.