— Я тоже приглашен. Ну просто вылетело из головы.
— Без сомнения они тебя извинят. Хотя и менее охотно, если ты удержишь леди Джейн при себе.
— Ну, разумеется, нет. Она и герцогиня очень сблизились.
— Совершенно верно. А Тото обожает их обеих, во всяком случае, она мне так говорит.
Мак-Коннелл устало засмеялся и снова отхлебнул из своей фляжки. Запонка на его рубашке разболталась, но Ленокс предоставил обнаружить это его жене. Она словно почувствовала, что ее муж завершил разговор — во всяком случае, она быстро погладила леди Джейн по руке и, встав, присоединилась к мужчинам.
— Чарльз, милый старичок, — сказала Тото, — вы были паинькой пациентом?
— Достаточно послушным, я думаю.
— И удержите тетеньку у себя?
— Ну конечно, нет.
— Отлично, — сказала Тото.
Однако леди Джейн бросила на свою племянницу неумолимый взгляд.
— Во всяком случае, я останусь тут на ужин, — сообщила она. — Тото, извинись перед Мэри и скажи ей, что я сыграю роббер в вист после того, как мы с Чарльзом простимся, если она не против.
Тото выглядела крайне рассерженной.
— Не стой тут, как злюка-кошка, тебе это ничего не даст, — сказала леди Джейн. — Отправляйтесь, отправляйтесь!
Тото обиженно обняла кузину и снова чмокнула Чарльза в щеку. Мак-Коннелл кивнул на прощание, и они ушли.
— Тебе не обязательно было оставаться, — сказал Ленокс леди Джейн.
— Как бы не так! Я предупредила Грэхема, чтобы он подал ужин в столовую.
Ленокс улыбнулся. Ужин был самым простым — холодные нарезанные помидоры, картофельное пюре и молоко — совсем, как они ужинали вместе, когда были детьми. Ели они за боковым столом, смеясь и болтая, а снаружи опять пошел снег.
Покидая дом Ленокса, Мак-Коннелл, видимо, вручил Грэхему драхму снотворного порошка, и тот, в свою очередь, подсыпал его пациенту. В результате Ленокс наследующее утро встал в девять часов и, хотя Клод Барнард счел бы это несусветной ранью, для детектива час был поздним. Сон заметно облегчил боль, хотя ребра еще ныли, а ссадина на лице распухла. Однако он хорошо выспался и чувствовал себя вполне готовым для не слишком тяжелого трудового дня. Воспоминание о поблескивающем ноже будило ужас где-то в глубине его души, но он его игнорировал.
Оказалось, что снег шел всю ночь напролет, и город окутала свежая белая пелена. Окно в спальне Ленокса было широким, а возле окна стояло очень удобное кресло — достаточно близко и от камина, — и Ленокс позавтракал в этом кресле в халате и домашних туфлях. Он только-только успел привыкнуть к старому снегу, который уже приспособился к обычаям городских тротуаров, и хотя новая пелена ласкала взгляд, пока он пил горячий кофе и ел жареный хлеб, Ленокс понимал, что она значительно увеличит трудности пешего хождения.
Он сидел с заключительной чашкой кофе еще долго после того, как отодвинул в сторону поднос с остатками своего завтрака на тумбочке, и медленно прихлебывал, угревшись в кресле, а впереди маячила перспектива долгого дня. Порой он предпочитал дать себе лишние полчаса, прежде чем выйти из дома, и побаловал себя таким образом в это утро. Он решил, что после вчерашнего вечера это позволительно.
В конце концов он встал, поставил чашку на блюдце рядом с подносом и оделся. Он попросил Грэхема подать ему пальто с меховым воротником, самое теплое, и вновь поскорбел о своем неудачном выборе сапог, которые, уж конечно, расползутся по швам через полчаса. А затем надел их.
Совсем готовый, он спустился вниз. Пока он оправлял перед зеркалом свою одежду и свою персону, как считал нужным, Грэхем заговорил с ним.
— Сэр, я надеялся, что могу опять быть свободен во вторую половину дня. Мне надо навестить тетю.
— Тетю?
— Да, сэр. В Лондоне.
— Не в Эбингдоне?
— Нет, сэр.
— Но вы никогда прежде ее не навещали?
— Нет, сэр.
— Начали изобретать тетушек! Едва ли это вежливо, Грэхем. Что подумали бы ваши настоящие тетушки?
На губах Грэхема появилась легкая, почти невидимая улыбка, заметить которую мог лишь тот, кто хорошо его знал.
— Это девушка, Грэхем?
— Да, сэр.
— Кто? — спросил Ленокс растеряно.
— Моя тетушка.
Ленокс засмеялся.
— Конечно, идите. Прячьте свои тайны от меня.
Вновь обернувшись к зеркалу, он потрогал ссадины и синяки на лице, выглядевшие довольно-таки скверно, затем опять засмеялся и вышел наружу к своему экипажу.
Он велел кучеру ехать к Парламенту. В этот день предстояло голосование, а предварительно, разумеется, будут еще и речи, и он надеялся перехватить там Сомса. Они были достаточно знакомы, чтобы Ленокс мог отвести его в сторону на несколько минут, а кроме того, он знал, что Сомсу очень не нравится жизнь заднескамеечника, так что он даже может согласиться посидеть с ним.