– Подхалимы, все до одного, – проворчала Ла-виния, когда они доехали до конца аллеи и повернули обратно. – Можно подумать, папе очень нужны их приглашения.
– Зачем вы так? К тому же некоторые из этих дам пользуются большим влиянием, особенно леди Джерси. Стоит ей остановиться и заговорить с вами, это будет означать, что вы в фаворе, и вы станете получать множество приглашений.
– Вы меня обманываете.
– Нисколько.
– А если я ей не понравлюсь?
– Ну, тогда берегитесь, вас начнут бойкотировать.
Лавиния рассмеялась.
– Вам-то бояться нечего, вы получите кучу приглашений, миледи, все возле вас останавливались, кроме той странной дамы в огромном черном капоре, почти закрывающем лицо. Вы ее знаете?
– Да, я знакома с ней. Это миссис Харкорт.
– Господи, а я ее не узнала. Она же часто приезжала в Лоскоу-Корт, и они с мамой часами просиживали в маминой гостиной. Мне кажется, когда мама умерла, она думала, папа предложит ей занять ее место. Приехала после похорон и стала обхаживать папу, мол, она хорошо понимает его состояние, поможет ему справиться с утратой и все такое прочее. Он был очень груб с ней. Сказал, что если она действительно хочет угодить ему, то лучше всего ей убраться и оставить его в покое.
– Ничего себе.
– Она взбесилась, назвала его неблагодарным и наговорила кучу вещей, которых я не поняла. А он спокойно ее выслушал, а потом позвал Клейтона, дворецкого, и приказал проводить ее до выхода.
– Лавиния, дорогая, вы не должны рассказывать мне такие вещи.
– А кому же мне рассказывать?
– Никому. – Откровенные признания девушки поставили Френсис в неловкое положение, надо было как-то положить этому конец. Френсис натянула поводья, останавливая лошадей. – Как я поняла, в поместье ты часто правила сама?
– Да, еще как! Я мастак в этом деле. Папа говорит, я управляюсь с лошадьми не хуже Дункана, если не лучше.
– А хочешь поуправлять сейчас?
– А вы разрешаете? Конечно, хочу!
– Тогда бери вожжи. Только потихоньку, не старайся никого догнать.
Лавиния с горящими глазами схватила вожжи – и оказалась таким умелым кучером, что Френсис разрешила ей править до самого Коррингам-хауса.
Еще до того, как Грили открыл дверь, Френсис уже знала, что у нее гости, – на мостовой стояла карета ее падчерицы.
– Прибыла леди Харнэм с детьми, миледи, – сообщил дворецкий. – Я подумал, вы захотите их видеть, и попросил подождать. Они в малой гостиной.
– Ты правильно сделал, Грили, – сказала Френсис, снимая шляпу. – Лавиния, пойдем, я познакомлю тебя с моей падчерицей и ее детьми.
Как только Френсис открыла дверь малой гостиной, ее чуть не свалили с ног двое малышей, повисшие у нее на ногах.
– Ах, мои маленькие, как я рада вас видеть, – проговорила она, становясь на колени и обнимая детей.
– Бабуль, а я болела, – сообщила Бет.
– А я тоже, – добавил Эндрю.
– Но сейчас вы здоровы, как я вижу.
– Ага, я снова как огурчик, – важно заявил Эндрю.
Френсис рассмеялась.
– Где ты взял это выражение?
– Да его отец сказал как-то, а он с тех пор повторяет, – объяснила Аугуста.
Френсис выпрямилась и взяла детей за руки.
– А сейчас, проказники, я хочу вас кое с кем познакомить. – Она повернулась к Лавинии, которая улыбалась впервые с утра. – Леди Лавиния, позвольте представить вам моих внуков. Этот маленький джентльмен – Эндрю. Ему недавно исполнилось четыре года. – Френсис посмотрела на мальчика. – Ну-ка, поклон, мой маленький.
Малыша явно учили, как себя вести: он выпрямился в струнку и, положив руку на пояс, поклонился Лавинии.
– А это Элизабет, известная всем как Бет.
– Бет, – обратилась к девочке ее мать, – ну-ка покажи леди Лавинии, как ты умеешь делать реверанс.
Малышка попыталась присесть и упала на попку. Лавиния, опередив Аугусту и Френсис, подхватила ее на руки.
– Какая умная девочка. А меня зовут Винни. Можешь повторить?
– Конечно, может, – сказал Эндрю. – Винни, это так просто. Давай, Бет, говори.
– А ты у нас уже большой, должен обращаться к леди Лавинии как полагается, – сказала ему мать.
– Ой, прошу вас, пусть он чувствует себя свободно со мной, леди Харнэм, – проговорила Лавиния. – Друзья называют меня Винни. – Она повернулась к детям: – Ребятки, а пойдемте-ка в сад, может, найдем там что-нибудь интересное.
Мальчик вложил ручку ей в ладонь, и они исчезли за дверью, провожаемые ошеломленными взглядами обеих женщин.
– Выходит, сплетники врут, – произнесла Аугуста, когда к ней вернулся дар речи. – Мне говорили, она груба и капризна, а она замечательная девочка.
– Да тебе, Гусей, замечательным кажется любой, кто похвалит твоих детей.
– И вовсе нет. Некоторые просто подлизываются ко мне, а она совершенно искренна, дети ей в самом деле понравились.
– Значит, для нее не все еще потеряно, – заметила Френсис. – Если б ты видела Лавинию сегодня утром…
Распахнулась дверь, и Грили провозгласил: “Герцог Лоскоу”.
– Приехал за дочкой, – пробормотала Френсис.
Он вошел в комнату, широким жестом снял шляпу и поклонился.
– Леди, к вашим услугам.
– Ваша светлость, – в один голос ответили дамы, делая книксен.
– Грили, – сказала Френсис, – скажи, чтобы принесли чай. – И повернулась к Маркусу: – Пожалуйста, присаживайтесь, милорд.
– А где Лавиния? – спросил он, оглядываясь по сторонам.
– Она с детьми в саду, – ответила Аугуста.
– Мы уже закончили урок, – сказала Френсис.
– А вы, миледи, побеседовали с ней о нашем посещении Академии?
– Да, побеседовали.
Вошел лакей, неся поднос, и положил конец расспросам, к великому облегчению Френсис. Ей не хотелось рассказывать Маркусу о своем споре с Лавинией: еще, не дай бог, вмешается и прочтет дочери нотацию.
Френсис начала разливать чай, и в этот момент вернулась Лавиния с детьми – платье в земле, волосы растрепаны.
– Винни, что ты там делала? – удивился Маркус. – Ты что, в кусты упала?
– Мы кролика нашли! – сообщил Эндрю. – И он, бедненький, был совсем не как огурчик.
– У него лапка сломана, – добавила Лавиния. – Его, наверно, собака загнала в сад, я слышала лай.
– Винни привязала к лапке палочку своим носовым платком, – пояснил Эндрю, показывая, как она это сделала. – А потом Симпсон посадил его в коробку.
– Правда? – обратилась к нему Френсис. – И зачем же?
– И кто такой Симпсон? – спросил герцог.
– Садовник, ваша светлость, – ответила Френсис.
– Мы его оставили пока в сарае, когда будем уезжать, заберу, – сказала Лавиния. – Я пообещала детям, что вылечу его.
– Ну нет, Винни, – с тяжелым вздохом произнес Маркус, – нам не хватало в Стенмор-хаусе только больных животных. Ладно в твоем зверинце в Лоскоу-Корте, но в городе…
– Папа…
– Нет, Винни. – Он повернулся к Френсис. – По-моему, моя дочь решила лечить всех раненых и больных животных, какие ей попадаются. В Лоскоу-Корте у нее кого только нет! Собаки, кошки, кролики, совы, дрозды, лисицы и бог знает кто еще.
– Но нельзя же их оставить погибать, – возмутилась Лавиния.
– Таков закон природы. Они или выживут, или умрут, а человек не должен вмешиваться.
– Но почему? Только потому, что у вас нет сердца?..
– Лавиния! Замолчи! – Он повернулся к Френсис. – Миледи, могу я вас попросить передать садовнику: пусть поступает с кроликом как хочет… ваш повар сообразит, что делать…
– Нет, не надо! – вскрикнул Эндрю и заплакал. – Бабуля, не надо кушать кролика!
Френсис многозначительно посмотрела на герцога и подхватила мальчика на руки.
– Что ты, маленький, мы не станем его есть. Герцог совсем не это имел в виду, он хотел сказать, что Кук подержит его в кухне, пока он не поправится.
– Да, да, – поспешно поддакнул Маркус, – именно это я хотел сказать.
– Все, Эндрю, не плачь. – Френсис протянула ему конфетку. – Вот, вытри глазки и съешь.