— Вот я и пришла спросить тебя об этом, Кристиан.
Он встал, надел халат и сел на край дивана с задумчивым лицом, нахмурив брови.
— Дорогая моя, — сказал он наконец, — ты собираешься сделать огромную глупость. Раз ты спрашиваешь моего совета, то я отвечу тебе, что никогда не надо драматизировать подобные ситуации. Подумай только: из-за небольшой неприятности — поверь мне, это всего лишь неприятность! — ты собираешься испортить себе жизнь!
— Я испортила себе жизнь, выйдя замуж за Патриса! — воскликнула Элизабет. — Вернувшись к тебе, я восстановлю ее в полной гармонии и буду по-настоящему счастлива!
— Ты хочешь вернуться ко мне? Но каким образом?
— Я разведусь! Мы поженимся! И у нас будет ребенок…
Произнеся эти слова, она вдруг почувствовала, что этот план был трагически невозможным, как и возвращение к Патрису. Но вопреки голосу разума, ей хотелось ухватиться за это свое предположение, являющееся для нее последним шансом к спасению. Глаза Кристиана недобро сверкнули:
— Право, ты хочешь все усложнить, все разрушить вокруг себя. У тебя нет состояния и у меня тоже: как я могу жениться на тебе с теми грошами, которые я зарабатываю? А к тому же надо будет воспитывать ребенка!
— Вначале нам будут помогать мои родители, — неуверенно сказала Элизабет.
— И ты думаешь, что я удовлетворюсь этим, Элизабет? Все что угодно, но только не жалкое существование, ограничение себя во всем, лишь бы только не разрушение бедной семьи, которое легко предвидеть в такой ситуации. Я слишком люблю тебя, чтобы согласиться на то будущее, которое ты нам предлагаешь. Решение проблемы состоит совсем не в этом.
— Другого нет, Кристиан!
— К счастью, есть! Ты на каком месяце беременности?
Она покраснела, пораженная грубой прямотой этого вопроса, и прошептала:
— На третьем.
— Отлично. Тебе надо найти какой-нибудь предлог, чтобы уехать от мужа дней на десять. Ты можешь договориться с какой-нибудь подругой? Она пригласит тебя, скажем, в деревню, где нет телефона.
— Может быть, — ответила Элизабет. — Но к чему ты клонишь?
— Ты поедешь не к этой подружке, а в Женеву.
— В Женеву? — переспросила она. — Что за странная мысль! Что мне там делать?
— То, что запрещено французским законом, швейцарский закон терпит при некоторых условиях, — сказал Кристиан. — В Женеве я знаю отличную клинику. Один из моих друзей, парижский врач, даст тебе рекомендательное письмо к своему швейцарскому коллеге. За тобой будут ухаживать как за королевой. Придется немного потерпеть, зато потом никаких забот.
— Я не понимаю тебя, Кристиан, — сказала Элизабет сдавленным голосом.
Она всем сердцем почувствовала что-то страшное и боялась услышать продолжение. Кристиан взял ее за руку и сказал нежным убедительным голосом:
— Этот ребенок будет мешать нашей любви, Элизабет. Ты не имеешь права родить его!
Из всех ударов, которых она опасалась больше всего, этот был самым жестоким и незаслуженным. Она встретила его, не изменившись в лице. Чрезвычайная жестокость, невероятная простота этого предложения разоружали ее разум, который вначале готов был возмутиться. Втянутая в кошмар, она должна была принять его неизбежное развитие. У нее даже больше не было сил презирать Кристиана. Теперь она видела его таким, каким он был — способным околдовывать и развращать! Ничто не могло удержать его от стремления получать удовольствия. Там, где проходил этот человек, горела земля, растлевались души, со смехом растаптывались самые чистые помыслы. И она ждала от него ребенка! Элизабет с отвращением подумала, что в ее чреве росло маленькое чудовище, которое питалось ее кровью и было ее плотью. Второй Кристиан! За неплотно закрытыми шторами угасал день. Огонь зажигалки вспыхнул и погас. Кристиан зажег сигарету.
— Ну так ты поняла? — продолжал он.
— Да, — ответила она.
— Ты сможешь совершить эту поездку?
— Я попробую все устроить.
— Мы поедем вместе на машине Бернара.
— Я предпочла бы поехать одна.
— Нет, Элизабет! Я поеду с тобой.
— Зачем?
— Так будет вернее… — он закашлялся. — Ты будешь чувствовать там себя одиноко. Доверься мне!
Может быть, он боялся, что в последнюю минуту она переменит решение?
— Как хочешь, — сказала она, пожав плечами.
— Когда мы прибудем на место, я оставлю тебя. Ты будешь ждать меня в клинике. А затем я приеду за тобой и довезу до Парижа.
— Да, Кристиан.
С губы Элизабет слетали слова, но она не чувствовала их движения. Ее голова была как в тумане, тело ничего не ощущало.