— Напротив! Очень хороший подарок! — сказала Элизабет.
— Я заберу ее прямо сейчас. Наденьте на нее ошейник с поводком… Ну или какую-нибудь веревочку на шею…
Избавившись наконец от удивления, Элеонора молитвенно сложила ладони, а уголки губ ее беззубого рта сложились в улыбку:
— Ах! Можно сказать, что у вас добрая душа, мадемуазель, и я вам очень благодарна. Мы ужасно переживали бы, если пришлось бы убить это бедное животное, которое никому не сделало ничего плохого. У вас она будет счастлива. Эй, Фрикетта! Посмотри-ка, она уже виляет хвостом! Могу поклясться, что она все поняла! Я сейчас сбегаю за куском веревки, чтобы привязать ее. Но допейте же сыворотку, мадемуазель. У меня есть еще сколько угодно, наливайте сами, если вы хотите пить.
Возвращаясь домой, Элизабет подумала, какова будет реакция ее родителей, когда она предстанет перед ними с Фрикеттой. Несмотря на настойчивость их дочери, они уже ей не раз говорили, что не хотели, чтобы в гостинице была собака. Но на этот раз она решила, что добьется своего. Поставленные перед фактом, они будут вынуждены смириться, конечно, после возражений и соответствующих назиданий. Не ведая проблем, которые вызовет ее удочерение, Фрикетта весело бежала впереди, удерживаемая за веревочку.
«Она действительно очень грязная, — подумала Элизабет. — Мне надо бы вымыть ее, прежде, чем предъявлять. Если бы мне удалось только войти в гостиницу незамеченной!»
Чудо все-таки произошло: в холле никого, в коридоре никого, на лестнице никого. Элизабет взяла в своей комнате мыло, щетку, салфетки и заперлась с Фрикеттой на третьем этаже.
Без сомненья, впервые в своей жизни собаке пришлось выдержать подобное испытание. Когда на нее неожиданно полилась теплая вода, она испугалась, стала вырываться, затем опомнившись, взглянула на свою новую хозяйку с абсолютным доверием и села в ванную. Шерсть на лапах и на животе была в грязи, которую невозможно отмыть. Блохи скакали во все стороны. Но ужасный вид собаки приводил Элизабет в состояние воинственного азарта. Она безжалостно давила убегавших блох.
Между ее ловкими пальцами текла вода, пенилось мыло, а мерзкие насекомые исчезали в сливном отверстии. У нее вспотел лоб, порозовели щеки. Задыхаясь, она сказала:
— Еще немного потерпи, Фрикетта! Ты сама увидишь, какой красивой ты станешь, когда я закончу!
И действительно, после полоскания и сушки на месте несчастного животного с грязной шерстью появилась красивая собака. Гордая от того, что так преобразилась, Фрикетта танцевала на своих тонких — лапах и чихала от удовольствия. Элизабет снова надела собаке веревочку на шею, и обе вышли из запотевшей ванной комнаты. Потом спустились по лестнице, приготовившись к встрече с родителями.
Амелия и Пьер были на кухне, перед ними лежала гора вилок и ножей. При виде дочери, державшей на поводке собаку, они вскочили, и одно и то же предчувствие омрачило их лица.
— Где ты подобрала эту собаку? — спросила Амелия.
— Мне ее дали Куртуазы, — ответила Элизабет.
Пьер громко рассмеялся и проворчал:
— Хороши же мы будем теперь! Ты что же, хочешь оставить ее?
— Об этом не может быть и речи! — воскликнула Амелия. — Я сто раз повторяла тебе, Элизабет, что нам невозможно держать собаку в гостинице!
— Но почему, мама?
— Это может не понравиться некоторым клиентам!
— Но не могла же я позволить убить это несчастное животное! — возразила Элизабет.
— И кто же хотел убить ее? — спросил Пьер.
— Братец Куртуаз. Никто не имеет права отнять у животного жизнь потому, что она вас больше не развлекает, потому, что стала вам обременительной. Посмотри, мама, на эти добрые глаза!
— Это правда, — согласилась Амелия. — Но если бы пришлось подбирать всех кобелей с добрыми глазами…
— Это не кобель, а сука, — сказала Элизабет, словно эта деталь могла изменить мнение матери.
— Тем более, — ответила Амелия. С суками одни только неприятности. Они народят нам кучу щенят, а потом думай, как отделаться от них.
Пьер казался непримиримым. Он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание собаки, которая мгновенно навострила уши и высунула кончик розового языка.
— О, мамочка, умоляю тебя! Я ее уже так полюбила, — сказала со вздохом Элизабет. — Я сама буду заниматься ею. Вы даже не заметите, что она в доме!
Догадалась ли собака, что ее судьбу решали эти три человека, шумно спорившие на кухне? Внезапно она подошла к Амелии, встала на задние лапы и лизнула ей руку.
— Она забавная, — сказал Пьер.
— Правда? — воскликнула обрадованная Элизабет. — Мне даже кажется, что она немного породистая.