А, если бы он превратился в Короля, то все недостатки его фигуры обернулись бы величайшими достоинствами, и он в моих глазах стал прекрасным Аполлоном!"
Графиня даже не думала смущаться, стесняться своей блистающей наготы, потому что Daniel и Anne - слуги, а слуги, все равно, что собаки, и хозяйка не стесняется ходить обнаженная перед своими собаками.
Но Daniel, казалось, не замечал открытых прелестей хозяйки, его мысли были далеко в море, там, где грозно надвигался пиратский корабль.
- Пираты? Это милые господа, как их изображают на гравюрах! - графиня мило шептала, а в глазах ее начали появляться черные молнии. - Но разве появление романтических героев на горизонте является причиной, чтобы ты побеспокоил меня, ворвался не только в мои покои, но и перебил мне наслаждение?
Спросите, что им нужно, а, если у них есть что предложить мне, то примите пиратов с должными почестями и поблагодарите за дары. - Virginie считала всех людей своими слугами, даже тайно верила, что Короли, хотя стоят по рангу выше, чем она, графиня, но по существу, те же ее слуги.
А пираты - ниже, чем слуги, они наподобие актеров из театра, и очень мило, если они посетят с визитом ее корабль и покажут сценки из жизни моряков.
Необыкновенно мило, и это развеет скуку долгого путешествия по воде.
Пока Virginie Albertine de Guettee раздумывала, в каком платье - розовом с воланами, или голубом из китайского шелка - предстать перед диковинными гостями, Daniel свирепо вращал глазами, и взглядом разговаривал с камеристкой своей госпожи.
Если бы Virginie Albertine de Guettee умела читать по глазам простолюдинов, то удивилась бы прочитанному, а затем упала бы в обморок от ужаса и гнева.
Наконец, Anne осмелилась подать голос, но тревожила не госпожу, это она бы никогда не посмела, даже на костре, а обратилась к необъятному стражу:
- Разве наш корабль недостаточно быстр, чтобы уйти от корабля пиратов, который, наверняка, менее роскошен и быстроходен, чем наш? - В голосе Anne плескалась надежда, но взгляд потух, потому что простолюдины знают, что, если приближается беда, то она не пройдет стороной, беда - не грозовое облако, которое может растаять.
- К сожалению, капитан затеял чистку трюмов, и поднять полные паруса, мы не успеем! - Усы Daniel зашевелились, как змеи. - Конечно, мы примем бой, но и пираты не последние люди на море, они голодные, а голодный ради добычи горы свернет, и не боится ни смерти, ни чертей!
- Daniel! Пошел вон! - Virginie не взорвалась, не подобает аристократке повышать голос, но напряжения в ее голосе хватило бы на сто молний.
Охранник не успел ответить, потому что вдали раздался треск, словно кокосовый орех лопнул.
Затем корабль вздрогнул, и вода из ванной выплеснулась на пол, устланный персидскими коврами с вышитыми сценками из жизни султанов.
- Нас обстреливают! - Daniel успокоился, потому что настоящий воин всегда дрожит перед боем, мучается в неизвестности, а в бою начинает жить.
Затем более громкий звук раздался в ответ предыдущему, корабль снова подпрыгнул, как на пружине, и из ванной вылилось еще больше драгоценной воды. - Мы ответили пиратам из кормовых пушек!
Заприте дверь, а я наверх! - Старый вояка не смог противиться грохоту пушек, и с грацией бегемота побежал из каюты!
- Daniel мне приказывает? - Virginie Albertine de Guettee оглушена, но не испугана, пираты - пустяк, актеры, но поведение слуги - это нужно долго обдумывать, а затем принять правильное решение. - Что расселась, как лошадь в пшенице?
Продолжай, и не смотри по сторонам, не думай ни о чем, кроме как о том, как умаслить меня благовониями! - графиня снова величественно опустилась на ложе, и рука Anne с мочалкой двинулась от пяток графини вверх, через впадины на коленях, все выше и выше - так горная козочка взбирается на вершину горы.
Рука камеристки дрожала, то ли от страха, то ли от воления, и эта легкая дрожь придавала остроту массажу.
Графиня чувствовала, что служанка боится, но чего можно бояться, если ты находишься в услужении и под покровительством графини Virginie Albertine de Guettee.
Графине никто не посмеет сказать нехорошее, а притронуться к ней без разрешения - это выше даже самого смелого воображения, и это даже слегка развеселило ее.
Глупая неотесанная деревенщина Anne, она так мало знает о жизни!
Вдали и из корабля грохотало, по палубе бегали, слышались неясные крики, но они были не резкие, благодаря дорогой шумоснижающей обивке каюты, которая отделана разными сортами диковинных сортов африканских деревьев.
Крики и события развеселили графиню.
Дрожащая рука с мочалкой на обратном пути опять поднялась на холмы ягодиц, снова наступил момент истины, и в этот момент дверь слетела с петель, будто ее вышибло чудовищным выстрелом из гигантской пушки.
И, как пушечное ядро, в каюту влетел верный Daniel.
Его щегольская шляпа дымилась, по правой щеке стекала кровь, а глаза воина превратились в глаза безумного медведя.
- Пираты на корабле! - Daniel заскрежетал зубами, причем часть зубов у него золотые, и скрежет золота по золоту неприятно резал слух.
- Прикажи, чтобы ожидали меня на палубе!
Когда я соизволю, то выйду к ним и приму их дары! - Virginie Albertine de Guettee не сомневалась, что пираты устроили представление со стрельбой только в ее честь, и все делают ради нее, и сложат к ее ногам диковинные сокровища, о которых много написано в романах. - Пока пусть угощаются.