- Ты убила мою сестру и переоделась в ее одежды? - Наконец, пират понял то, что сразу разгадала бы любая девушка, потому что девушки сразу замечают, если кто-то надел чужую одежду.
Лицо Alexandre преобразилось, покрылось трещинами волнения и искренней неудачи, в них графиня прочитала свое будущее без будущего, без надежды на свадьбу, на роскошь и, вообще, без надежды на жизнь.
Но все же капитан Alexandre поразительно красив, и за эту красоту любая девушка, любая, кроме Virginie Albertine de Guettee, отдала бы пять дукатов.
Около графини остановилась газель, искала в девушке спасение от преследовавшего ее льва.
Лев не решался наброситься на добычу в присутствии трех людей.
Газель не дождалась ласки и сделала невероятно длинный прыжок в сторону замка.
- Упустил и шкуру и мясо, а это недопустимо для пирата!
Все беды из-за девушек, а еще больше бед из-за девушек, которые не следуют правилам. - Alexandre с досады плюнул на осину, но слюна на ветру долетела до юноши и повисла на его левом плече.
Юноша посмотрел на испачканную одежду, перевёл взгляд на капитана пиратов, покраснел, а Alexandre с насмешкой превосходства глядел в глаза юноши, безмолвно спрашивал:
"Ну и чем ты мне ответишь?
Я тебя оскорбил, а у тебя нет ни сил, ни умения, ни храбрости напасть на меня и отомстить на бесчестие, оплеванный живи!"
Засмотрелся капитан, переоценил себя, потому что - мужчина, а мужчины возвышаясь, падают.
Руки Virginie Albertine de Guettee сами по себе потянулись к поясу пирата, выхватили кинжал с драгоценными камнями на рукоятке и вонзили кинжал в низ живота Alexandre.
До этого момента Virginie не убивала людей, за нее слуг казнил палач, а графиня наблюдала за пытками с трона, или с кровати, облизывала губы, кушала клубникику и виноград.
Чужая смерть для Virginie Albertine de Guettee - не новинка, поэтому она зевнула, без интереса смотрела, как в луже крови корчится у ее красивых ног умирающий капитан пиратов.
Немного жаль, что красота умирает, но, по крайней мере, осталась другая красота: газель, лев, она сама.
Юноша открыл рот, закрыл, повторил клацанье челюстями три раза:
- Ты отомстила за меня, за плевок в мою сторону, и я теперь у тебя в долгу чести.
За нами отправят две погони, старик Юлий не упускает свою добычу, боится, что его назовут слабым, а слабого владельца замка убивают.
Пираты не станут мстить за своего убитого товарища, потому что пираты смелые, когда их много, когда нет рядом закона, и вокруг бескрайнее море, которое скроет все следы преступления.
Но вместо пиратов к погоне присоединится городская стража, а стражникам палец в рот не клади, зверствуют на дорогах. - Юноша не знал, что старик принял опасную дозу яда, но все равно за него будут мстить - за оскверненного живого, или за коварно отравленного. - Этих лошадей оставим пастись, слишком они приметные, выдадут нас.
Верблюдов купим в ближайшей деревне и поедем не по главной дороге, на главной дороге нас ждут, а по пескам, среди кактусов и оазисов. - Юноша обшарил карманы корчащегося в агонии пирата, нашел три медные монеты и с разочарованием плюнул пирату в лицо. - Он пытался показаться значительным, а значительные без денег не ходят. - Час юноша и графиня бежали молча, лишь сдавленные хрипы вырывались из худой груди юноши, а Virginie Albertine de Guettee тихо стонала, вплетала свой вой в песню ветра.
- Сядем на верблюдов, а дальше что? - Юноша спорил с собой, предлагал план, а затем с сарказмом его опровергал. - Нет у нас будущего, никому мы не нужны, никто нас не пожалеет, потому что много вокруг людей, а жалости на всех не хватает. - Самообладание изменило юноше, он сел на песок и горько заплакал, растирал слезы по щекам, всхлипывал, взвизгивал немузыкально, превратился в соломенное безвольное чучело.
Virginie Albertine de Guettee захотела сказать ему резкое, неприятное, может быть, плюнула бы в лицо, но она всего лишь девушка, эмоции командуют женским телом, и Virginie Albertine de Guettee присела рядом с юношей и тоже заплакала, рыдала с удовольствием, очищала организм от напряжения.
Когда наплакались, почувствовали облегчение, посмотрели друг на друга и засмеялись, смыли печаль.
Virginie Albertine de Guettee пальцем на песке написала, тщательно обводила каждую букву, отгоняла дыханием назойливых скорпионов и тарантулов:
"Я главная, как скажу, так и поступим!
Слушайся меня во всем, и тогда, возможно, избежишь виселицы для беглых преступников и костра для колдунов.
Я одна, больше ни тебе, ни мне доверять некому!" - Virginie Albertine de Guettee почувствовала в себе не силу, а женскую слабость, которая до добра доведет.
- Я с трудом читаю, половина написанного тобой для меня непонятна, но если ты грамотная, то я доверяю тебе во всем! - Юноша, наверно, не умел совсем читать, но стеснялся признаться в своей слабости, он инстинктом волка чувствовал в спутнице если не ум и силу, то хотя бы нечто, что отделяет простого человека от благородного, и аристократической нити хватило, чтобы он безоговорочно согласился подчиняться Virginie.
Вдали поднялось пыльное облако, через несколько секунд превратилось в трех всадников на черных, как глаза ночи, конях.
Юноша резко дернул графиню за ноги, Virginie Albertine de Guettee подумала о насилии, что юноша почувствовал себя мужчиной, но он, когда она упала, обрушил на нее гору песка, а затем сам, словно змея, ввинтился в песок.