— Я никогда и не говорил подобного! Ты рядом двадцать четыре часа, семь дней в неделю, ты спишь в моей постели, но половину времени ты ведешь себя так, как будто не хочешь меня видеть!
— Я приехала сюда с тобой!
— Я никогда не относился к тебе по — другому, кроме как уважительно, Голубка.
Я настаивала на своем.
— Нет, ты просто относился ко мне как к своей собственности. У тебя не было никакого права вот так прогонять Итана!
— Ты знаешь, кто такой Итан? — спросил он. Когда я покачала головой, он наклонился ближе. — А я знаю. Он был арестован в прошлом году за сексуальное домогательство, но обвинения были сняты.
Я скрестила руки.
— О, так у вас есть что-то общее?
Глаза Трэвиса сузились, и на челюсти заходили желваки.
— Ты называешь меня насильником? — спросил он холодно и тихо.
Я сжала губы, злясь от того, что он был прав. Я зашла слишком далеко.
— Нет, я просто зла на тебя.
— Я был пьян, ладно? Твоя кожа была в трех дюймах от моего лица, ты так красива, и твой запах так хорош, когда ты потеешь. Я поцеловал тебя! Мне жаль! Смирись с этим!
Его оправдания заставили подняться уголки моего рта.
— Ты думаешь, я красивая? — он с отвращением нахмурился.
— Ты великолепна и знаешь это. Чему ты улыбаешься? — Я, довольно таки безрезультатно, пыталась подавить свою радость.
— Ничему. Пошли. — Трэвис ухмыльнулся и покачал головой.
— Что…? Ты…? Ты такая заноза в заднице! — произнес он, глядя на меня. Я не могла перестать улыбаться, и после нескольких секунд, губы Трэвиса тоже растянулись в улыбке. Он снова потряс головой и обнял меня за шею.
— Ты сводишь меня с ума. Ты ведь это знаешь, правда?
Приехав домой, мы все дружно ввалились в дверь. Я направилась прямиком в ванную, чтобы избавится от запаха дыма, коим провоняли мои волосы. Когда я вышла из душа, то обнаружила, что Трэв принес мне свою футболку и боксеры, чтобы переодеться.
Я просто утонула в его футболке, из-под которой даже было не видно боксеров. Рухнув на кровать, я вздохнула, все еще улыбаясь тем словам, что Трэв сказал мне на парковке.
Трэвис мгновение смотрел на меня, и я ощутила приступ боли в груди. У меня было почти хищное желание обхватить ладонями его лицо, и прижаться к его губам, но я боролась с алкоголем и гормонами, бушующими в моей крови.
— Спокойной ночи, Голубка, — прошептал он, поворачиваясь ко мне спиной.
Я поерзала, еще не готовая уснуть.
— Трэв? — позвала я, наклонившись и положив подбородок на его плечо.
— Да?
— Знаю, что я пьяная, и мы только что прошли через серьезную ссору, но…
— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, если ты об этом хочешь спросить, — сказал он, все еще находясь ко мне спиной.
— Что? Нет! — возразила я.
Трэвис рассмеялся и повернулся ко мне с нежным выражение на лице.
— Что, Голубка?
Я вздохнула.
— Это… — произнесла я, положив голову ему на грудь, обняв его и прижавшись так близко, насколько это было возможно.
Он замер, держа руки поднятыми, словно не знал, как отреагировать на это.
— Ты пьяная.
— Знаю, — произнесла я, слишком пьяная, чтобы смутиться.
Он положил одну руку мне на спину, а вторую запустил в мои влажные волосы, и прижался губами к моему лбу.
— Ты самая сбивающая с толку женщина, какую я когда-либо встречал.
— Это самое малое, что ты можешь сделать, после того, как напугал единственного парня, который решился подойти ко мне сегодня вечером.
— Ты имеешь в виду этого насильника Итана? Ага, я тебе должен за него.
— Неважно, — сказала я, чувствуя, что снова начну спорить.
Он схватил меня за руку и удержал ее на своем животе, чтобы я не откатилась от него.
— Нет, я серьезно. Тебе стоит быть более осторожной. Если бы меня там не оказалось… я даже думать об этом не хочу. А теперь ты ожидаешь, что я извинюсь за то, что прогнал его?
— Мне не нужно твое извинение. Дело даже не в этом.
— Тогда в чем? — спросил он, зачем-то пытаясь встретиться со мной глазами. Его лицо было всего лишь в нескольких дюймах от моего, и я могла ощущать его дыхание на своих губах.
Я нахмурилась.
— Трэвис, я пьяна. Это единственное оправдание, которое у меня есть.
— Ты просто хочешь, чтобы я обнимал тебя, пока ты засыпаешь?
Я не ответила. Он подвинулся, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Я должен сказать «нет», чтобы доказать свою точку зрения, — произнес он, и его брови сошлись вместе. — Но если скажу «нет», то позже буду ненавидеть себя, а ты никогда не попросишь меня об этом снова.