Милостивый Боже! Шахин послал этого юнца за Чарлзом вчера — до того как занялся с ней любовью. Выходит, прошлая ночь действительно ничего для него не значит. Совсем-совсем. С таким же успехом он мог провести ее в публичном доме. Эта мысль причинила ей такую боль, что Аллегра покачнулась. Жгучая и острая, она вгрызалась в ее внутренности.
Больше всего сейчас ей хотелось умереть.
Нет, он не узнает, как больно ранил ее, отвергнув. Она не доставит ему такого удовольствия. Набрав полную грудь воздуха, она выпрямилась, гордо вскинув подбородок. Легче было бы утонуть в темном омуте, чем встретить его взгляд, но она заставила себя посмотреть на него и подавила все чувства, которыми была переполнена ее грудь, — точно так же, как в ту первую ночь в заведении мадам Эжени.
Кроме одного.
Внутри ее медленно, но верно разгорался гнев, который вытеснил все остальные эмоции. Ярость поддержит ее, пока она не окажется в уединенном месте, где сможет зализать свои раны. Не стоит выставлять себя большей дурочкой перед этим мужчиной, чем она уже это сделала. Со смешанным чувством горечи и ожесточения Аллегра отвернулась от него и направилась к откинутому пологу, служившему дверью. Помедлив у выхода, она оглянулась через плечо:
— Может, я и шлюха, лорд Ньюкасл, но я не стыжусь того, кто я есть, и не скрываю этого. А вот вы прячетесь здесь, среди берберов, притворяясь не тем, кто вы есть на самом деле. — Она устремила на него жесткий взгляд. — Мне жаль вас, милорд. Даже Нассар, при всем его варварстве, более честен относительно себя и своих желаний.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла из шатра. Гнев заставлял ее держаться прямо, хотя и несколько сковывал походку. Она шла с высоко поднятой головой, устремив взгляд перед собой. Шахин молча смотрел ей вслед. Только когда она скрылась за одним из шатров, он издал низкий стон и, круто развернувшись, одним яростным движением смел все карты на землю. Вцепившись пальцами в края стола, он склонился над ним и закрыл глаза.
Ему понадобилось все самообладание, чтобы не броситься следом за ней. Он видел, как она вздрогнула, словно от пощечины, когда он сказал, что заплатит ей за услуги. Бледная и растерянная, она онемела от потрясения. Боже, какой же он мерзавец! Как он мог поступить с ней таким образом даже ради ее собственной безопасности? Ему следовало найти другой способ убедить ее уехать.
Его полоснула боль. С мучительным стоном Шахин схватил стол и отшвырнул его прочь. Издевательский смех отозвался громким эхом в его мозгу, когда стол с глухим стуком повалился на пол шатра. У него был другой выход, но он оказался слишком труслив, чтобы даже задуматься о нем. Он мог рассказать Аллегре правду. Объяснить, что он делает это ради нее, потому что любит ее и хочет защитить. А он любит ее, несмотря на все барьеры, которыми пытался отгородиться. Она похитила его сердце. Прошлая ночь всего лишь подтвердила то, о чем он давно догадывался. Сцепив пальцы на затылке, Шахин склонил голову и закрыл глаза. Отчаяние накатывало на него волна за волной. Он заставил Аллегру возненавидеть его. Но это лучше, чем потерять ее сейчас или в будущем. А он потеряет ее — точно так же, как потерял брата и любовь отца.
Солнце близилось к зениту, освещая небольшую группу всадников, направляющуюся на север по пустынной равнине. Впереди, указывая путь, скакали Джамал с Лейлой, за ними следовали Аллегра с Милли, замыкал кавалькаду Чарлз. За прошедшие два часа боль, терзавшая Аллегру, утихла, превратившись в тупое оцепенение, сковавшее все ее тело.
Она совершила немыслимое: пренебрегла одним из правил, которые поклялась никогда не нарушать. Влюбиться в одного из покровителей было непростительным грехом. И помоги ей Боже, если Шахин когда-нибудь это поймет. Это только позабавит его, а она и без того достаточно унижена. Ему так не терпелось сбыть ее с рук, что он обратился к ее последнему любовнику, чтобы поскорее избавиться от нее.
При виде Лейлы, которая присоединилась к ним, когда они собирались покинуть лагерь, в ее груди загорелась надежда. То, что Шахин отсылает с ними единственную дочь Халида, возможно, означает, что он лгал ей, чтобы заставить уехать. Но Лейла погасила эту надежду, едва та успела вспыхнуть, сообщив, что она обещала отцу навестить родственников в Отмане. Ее слова как кинжал вонзились в сердце Аллегры.
Сзади раздался крик, отвлекший ее от тягостных мыслей. Обернувшись через плечо, она увидела Чарлза, который стремительно несся к ним, сокращая расстояние. Догнав в считанные секунды Джамала, он что-то крикнул бедуину, указав налево. Проследив за его резким жестом, она ощутила сухость во рту. Вдалеке виднелся отряд всадников, направлявшихся к ним. Взглянув на Джамала и Чарлза, она увидела, что они обменялись несколькими словами, прежде чем повернуться к ней и другим женщинам.
— Мы в нескольких милях от Отмана! — крикнул Чарлз. — Джамал говорит, что там есть люди шейха Махмуда, которые защитят нас.
Глаза Милли расшились от страха.
— Я не могу скакать быстрее! — воскликнула она, покачав головой.
Ее панический возглас привлек внимание Джамала, дававшего указания Лейле, которая уже пустила свою лошадь в галоп. Когда бедуинка ускакала вперед, оторвавшись от них, Джамал подождал, пока Милли поравняется с ним.
— Я не оставлю вас, Милли. Пустите коня рысью. — Из-за акцента его слова прозвучали более резко, чем он намеревался, но ему удалось завладеть вниманием горничной. — Держитесь!
Аллегра едва успела увидеть, как Джамал шлепнул лошадь Милли по боку, а Чарлз проделал то же самое с ее лошадью. Все пятеро понеслись во весь опор к небольшому городу, уже видневшемуся на горизонте. Арабская кобылка Аллегры, казалось, без особых усилий перешла на более быстрый галоп. Видимо, умеренная скорость, с которой они передвигались до сих пор, позволила животным сохранить силы для рывка.
Вцепившись в поводья, Аллегра оглянулась назад, и ее сердце бешено забилось. Хотя с каждой минутой Отман становился ближе, расстояние между ними и преследователями сокращалось. Уже можно было ясно видеть всадников, размахивающих ружьями. Крик Милли заставил ее посмотреть направо, и она увидела еще один отряд, приближавшийся к ним с другой стороны. Стреляя в воздух и оглашая окрестности воплями, преследователи быстро окружили их маленькую кавалькаду, заставив остановиться. Это была примитивная, но испытанная тактика устрашения, и она сработала. Бросив взгляд на своих спутников, Аллегра могла сказать, что оглушающая какофония звуков оказала на них такое же воздействие, как на нее. Чарлз спорил с Джамалом, лицо которого становилось все более мрачным и неприступным. Он сказал что-то ее бывшему любовнику, и лицо того приняло не менее угрюмое выражение. Они замолчали, глядя на одинокого всадника, который выехал вперед. Аллегра повернула голову, и ее желудок сжался. Это был Нассар.
Когда шум затих, шейх отдал резкую команду, и несколько из его подручных спешились и стащили их всех с лошадей. Милли была единственной, кто протестовал, и Джамал поспешил на помощь испуганной женщине. Сжав ее руку, он что-то негромко произнес. Его усилия стоили ему удара по затылку. Он пошатнулся и привалился к горничной.
Поддерживая Джамала, Милли помогла ему присоединиться к остальным пленникам. Разоружив Чарлза и бедуина, люди Нассара заставили их всех выстроиться в одну линию. Некоторое время шейх молча изучал их, насмешливо выгнув густые черные брови, что только подчеркнуло его жестокие черты. Затем быстро спешился и, уперев кулаки в бока, медленно прошелся перед пленниками, прежде чем остановиться перед Лейлой, смотревшей на него со смесью гнева и страха. Странное выражение мелькнуло на его лице, когда он приподнял ее подбородок.
— Ньюкасл был прав. Ты действительно похожа на свою мать.
Прошипев что-то неразборчивое, девушка отшатнулась от его прикосновения и плюнула на землю.
— Не смей прикасаться ко мне, грязный убийца.
Вместо ответа Нассар ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Удар был таким сильным, что Лейла упала на колени, обхватив лицо руками. Чарлз с гневным возгласом шагнул вперед, но один из подручных Нассара остановил его. Джамал сдержался, но его лицо исказилось от убийственной ярости. Взглянув на Нассара, Аллегра увидела, что он изучает ее с насмешливой улыбкой. Она знала, что он думает, и постаралась придать своему лицу невозмутимое выражение.