В ту же секунду с ней произошло нечто странное. Страх, который она поначалу испытывала, сменился любопытством, удивление – наслаждением. Приятное чувство пронзило Ребекку, когда Глэдни раздвинул ей губы и проник языком в сладостную влажность ее рта. Нечаянный стон сорвался с ее губ, тело, охваченное огнем желания, какого ей еще не доводилось испытывать, затрепетало. А потрясающий поцелуй все продолжался, и казалось, ему не будет конца. Ребекка и не представляла, что он может быть таким долгим. Голова ее сладко закружилась, все мысли улетучились, и она всецело отдалась только что познанному волшебному чувству.
Наконец Глэдни разжал объятия и отступил на шаг. Ребекка почувствовала, как у нее подкосились ноги, ставшие вдруг будто ватные, и ей пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть.
– Простите меня, – произнес Глэдни, тяжело дыша. – Прошу вас, малышка, не обижайтесь за то, что я так на вас набросился. Даже не знаю, что это на меня нашло.
– Это я... я не знаю, что на меня нашло, – возразила Ребекка и на секунду задержала дыхание, пытаясь унять гулко стучащее сердце. – Настоящая леди должна в таких случаях кричать или что-то еще делать... но, видно, настоящей леди из меня не получится. Прошу вас, мистер Хэллоран, отведите меня к дедушке.
– Конечно, – согласился Глэдни. – Пойдемте.
– Капитан Дженкинс! – послышался в этот момент с нижней палубы чей-то голос. – Капитан Дженкинс! Быстрее! Сюда!
– Что там случилось? – забеспокоилась Ребекка. – Почему этот человек так кричит?
– Не знаю, – ответил Глэдни. – Может, пойдем посмотрим?
Они быстро спустились на нижнюю палубу. Сделав несколько шагов, Ребекка остановилась как вкопанная: она увидела нечто, по форме напоминавшее человеческое тело. Его, похоже, только что вытащили из реки, поскольку с него все еще стекала вода.
– Ребекка, не смотрите! – закричал Глэдни и поспешно встал перед девушкой, чтобы она не увидела неприятное зрелище.
Поздно! Ребекка уже все поняла.
– Не нужно, мистер Хэллоран, – убийственно спокойным тоном произнесла она. – Я поняла, что это такое. Я даже знаю, кто это. Это Тимми Берд, наездник Оскара Сталла. Он ведь мертв, верно?
Глава 3
В ту ночь Ребекка спала урывками. Бедняга Тим Берд не шел у нее из головы. Бесформенная груда, в которую превратилось тело несчастного наездника, стекающая на деревянную палубу темная, как кровь, вода так и стояли у нее перед глазами. Ребекка не смогла бы сказать, гнал ли пережитый ужас сон или, наоборот, ее сон был полон этим кошмаром. Но, так или иначе, за ночь она совсем не отдохнула и утром чувствовала себя настолько разбитой, словно и не ложилась.
Несмотря на это, Ребекка с радостью встретила рассвет: в утреннем свете ужас, который она пережила, начал постепенно отступать. А когда совсем рассвело, Ребекка встала и отправилась на конюшню к Пэдди Бою и Черному Принцу.
В конюшне еще царил полумрак, однако уже собралось довольно много народу: тренеры, наездники и владельцы лошадей. И все они обсуждали трагическую смерть Тимми Берда. Никто не сомневался, что жокей был убит, – дошли слухи, что он умер от выстрела в затылок.
Все присутствующие были полны негодования. Как же так? Их товарища убили и бросили в реку, как какую-то деревяшку! И все сошлись на том, что «кто-то должен что-то сделать», не уточняя, однако, кто и что именно. Люди, хорошо знавшие Берда и едва с ним знакомые, говорили о том, каким он был прекрасным человеком и как ужасно, что он умер.
Конечно, Ребекка понимала, что на самом деле их не так уж волнует Тим Берд. Просто его смерть напомнила им о бренности человеческого существования, и именно это заставило присутствующих – по крайней мере большую их часть – произносить в честь убитого жокея столь пламенные хвалебные речи.
Эти бесконечные разговоры на одну и ту же тему подействовали на Ребекку так же угнетающе, как недавний сон. Поэтому, когда она оседлала Черного Принца и вывела его на скаковую дорожку немного размяться, сделала она это больше для себя, чем для него.
Черный Принц был великолепным черным как вороново крыло жеребцом с необыкновенно длинным более светлым хвостом. Сложен он был безупречно, без единого изъяна. Это было видно невооруженным глазом, даже когда Черный Принц стоял на месте. Когда он шел шагом, то уже обращал на себя общее внимание, а уж если переходил на галоп, вызывал у всех, кто за ним наблюдал, не меньше чем благоговение. С необыкновенной легкостью он мог развить потрясающую скорость. Его длинные изящные ноги мелькали с ослепительной быстротой.
Ребекка чувствовала, как напряжено животное, и понимала: ему не терпится помчаться вперед и не делает оно этого только потому, что она не позволяет.
– Принц, милый ты мой, я знаю, как тебе хочется побегать, – ласково сказала Ребекка, поглаживая коня по шее. – Но я не могу тебе этого разрешить. Пока не могу. Ты же знаешь, что мы с дедом задумали, я ведь часто тебе об этом рассказывала.
Черный Принц заржал, словно понимал, о чем говорит его хозяйка, но не мог с этим смириться.
Ребекка внимательно огляделась. Они с Черным Принцем были на скаковой дорожке одни, к тому же находились на приличном расстоянии от конюшни, так что вероятность посторонних глаз сводилась к минимуму.
– А собственно, почему бы нет? – запальчиво воскликнула она. – Дедушки здесь нет, и он ничего не узнает. Давай, Принц, разомнемся хорошенько.
Ребекка направила Черного Принца к линии старта, там остановилась и на несколько секунд застыла неподвижно, мысленно готовясь к предстоящей скачке. А воображение услужливо перенесло ее с этой невзрачной скаковой дорожки провинциальной ярмарки на новехонький ипподром, выстроенный в Луисвилле, штат Кентукки. Трибуны его до отказа заполнены вопящими от восторга зрителями. Вдоль скаковой дорожки столпились любители конного спорта. Громкими криками подбадривают они Черного Принца.
Ласково погладив лошадь, Ребекка тихонько прошептала:
– Давай покажем им, на что ты способен, Принц! – И, пришпорив коня, крикнула: – Пошел, Принц! Пошел!
И в ту же секунду Черный Принц рванулся вперед, вылетев за линию старта, словно снаряд из пушки, и почти сразу набрал максимальную скорость. Пригнувшись к самой холке, Ребекка крепко сжимала в руках поводья и смеялась. Она чувствовала, как ветер свистит в ушах, обвевает разгоряченное лицо, и ей казалось, что они с Черным Принцем составляют одно целое, что у них одно тело, общие кровеносные сосуды. Они прошли первый круг, как показалось Ребекке, за одну секунду. Копыта лошади гулко стучали по утоптанной скаковой дорожке, взметая клубы пыли. На втором круге Ребекка позволила Черному Принцу развить еще большую скорость, и на какую-то долю секунды ей показалось, что лошадь вот-вот оторвется от земли и взлетит.
У скаковой дорожки, облокотясь руками о заграждение, стоял почти неразличимый в тусклом утреннем свете высокий стройный молодой человек с чересчур широкими плечами и смотрел, как Ребекка работает с Черным Принцем. У незнакомца были большие темные блестящие глаза, темные прямые волосы, длинные бакенбарды, обрамлявшие красивое смуглое лицо, сильные руки с тщательно наманикюрениыми ногтями. И в этих руках молодой человек держал секундомер.
Молодого человека звали Стивен Лайтфут. Вначале он наблюдал, как наездник работает со своей лошадью, со сдержанным интересом. Так любой хороший наездник наблюдает за работой другого: мысленно отмечает технические приемы, которые тот использует во время езды, и дает оценку лошади. Но когда Стивен увидел, как жеребец развил предельную скорость, сдержанный интерес уступил место любопытству. Даже с такого большого расстояния было видно, что лошадь, которая во всю прыть неслась по скаковой дорожке, обыкновенной никак не назовешь.
Когда крупный черный конь стрелой промчался мимо столба с отметкой в одну восьмую мили, Стивен нажал на кнопку секундомера, засекая время. Как только скакун преодолел четверть мили, Стивен снова нажал на кнопку. Глянув на шкалу, молодой человек недоверчиво присвистнул. Двадцать четыре и три пятых секунды за четверть мили! Фантастическое время для обычной утренней пробежки!