Дед души не чаял в маленькой внучке. Наташа росла подобно сказочной принцессе в волшебном царстве. Зная отношение деда к ребенку, все прихлебатели и приживальщики Полотняного Завода старались угадать ее малейшее желание. Самые дорогие и затейливые игрушки выписывались на смену тем, что не успели еще надоесть, от нарядов ломились сундуки, на каждом шагу предлагались разнообразные и изысканные лакомства, так что совершенно пропадал аппетит. Любимым развлечением в имении стало придумывать новые забавы для общей любимицы.
В одно мгновение все переменилось. На шестом году Наташу вернули в родное гнездо. Событие, связанное с переменой участи, навсегда врезалось в ее память… Стояла зима. Девочку, укутанную в дорогую соболью шубку, на руках вынесли из возка и доставили прямо в гостиную. Братья и сестры с любопытством разглядывали ее. Мать сдержанно поцеловала девочку и, с неудовольствием оглядывая дорогой наряд, сказала: «Это преступление — приучать ребенка к такой неслыханной роскоши!» Нянюшкам было строго приказано: ребенка от всего привитого в дедовом доме без сожаления отучить. Не прошло и двух дней, как дорогая шуба, предмет общего восхищения детей, была изрезана на муфточки и палантинки для трех сестер.
Между тем дедушкино обожание ничуть не отразилось на тихом и кротком характере ребенка. Внезапная перемена отношения к ней со стороны взрослых не озлобила девочку. Она безропотно подчинилась суровому режиму, заведенному в своем новом доме, и выносила его гораздо легче своих сестер. Обстоятельства последующей жизни ее в родительском доме как будто специально сложились так, чтобы предоставлять — сначала девочке, а потом девушке — постоянные испытания для приобретения терпения, смирения, покорности старшим, любви к ближним. Именно этими качествами несомненно должна была обладать будущая жена гения, но об этом речь впереди…
Дедушка Афанасий Николаевич, видимо, сознавая свою вину перед сыном, старался поддерживать добрые отношения с внуками. Он посылал им небольшие подарки, приглашал иногда к себе. Старшему внуку, Дмитрию, наследнику майората, он особенно благоволил: часто писал к нему и, бывало, присылал значительные суммы «для профессоров и наук». В письмах Афанасий Николаевич «деньги» всегда пишет с большой буквы — в знак преклонения перед главным своим кумиром.
«1 ноября 1821 года
Любезный друг Митинька!
На письмо твое скажу тебе, что я требуемые тобой книги „Сочинения Державина и Хераскова“ сколько ни старался искать в библиотеке, но не нашел, да и в каталогах за рукой отца твоего их вовсе нет, а потому, буде они тебе нужны, то приценись в лавках, что то будет стоить, и уведомь меня, я тотчас на покупку оных пришлю тебе Деньги…»
«27 декабря 1824 года
Любезный друг Митинька!
По письму твоему требование твое охотно выполняю, и в число тобой просимых 1500 при сем тысячу рублей посылаю. Остальные пришлю после Нового Года, но только с тем условием: оных Денег не употребляй ни на что, кроме, как сам пишешь, для профессоров и наук».
«…Милой Ташеньке по просьбе ее семян разных цветов посылаю. Рад тому, что она охотница до цветов, так же как и я. Хоть тем веселюсь, что будет кому со временем и за моими цветниками присмотреть» (из письма Дмитрию от 1820 г.).
В Москве Наталья Ивановна старалась обустроить жизнь семьи так, как полагалось богатым помещикам. Но денег на роскошный образ жизни не хватало. Впечатление о достатке создавалось за счет строжайшей экономии внутри дома. Об обновках думать не приходилось. Младшие дети донашивали то, что становилось мало старшим. Не только какое-либо требование детей, но и необдуманная ссылка на привольную жизнь в прошлом ставилась им в вину. Капризы, шумное веселье строго преследовались.
Наталья Ивановна неоднократно жаловалась свекру на проявлявшуюся к ней враждебность со стороны мужа во время его запоев. «Все его расстройство происходит лишь от большого употребления вина, как он сам мне в оном признался, что выпивал до семи стаканов простого вина». После запоев наступали сильнейшие депрессии, которые, надо полагать, и считали за «психическую» болезнь. Бывали времена просветления, когда отношения между супругами становились нормальными, о чем также сообщала Наталья Ивановна в письмах к свекру, рассказывая, что каждый день навещает мужа во флигеле, где он живет отдельно от остального семейства. «Николай Афанасьевич, кажется, стал лучше, заходит в детскую, на Ташины проказы иногда улыбается».