Но человек, которого Зуки поставила на высокий пьедестал, был далек от того мужчины, который теперь наблюдает за ней беспокойными глазами. Об этом сказал даже его собственный брат, снимая фольгу с пробки бутылки шампанского.
– Ты сегодня напряженнее обычного, Рамон. Я практически вижу дым, идущий из твоих ушей. Это довольно забавное зрелище, – сухо заметил Луис.
Рамон поджал губы.
– Ты хочешь провести остаток своего дня рождения, подшучивая надо мной? – спросил он, не сводя глаз с Зуки.
Она промолчала, недоумевая, о чем думает Рамон.
– Я просто пытался тебя развеселить, потому что это мой день рождения, и я могу делать то, что хочу. Ты хотя бы возьми свой проклятый телефон, который гудит у тебя в кармане последние пять минут.
Рамон нетерпеливо взглянул на брата, потом вынул из кармана телефон и отключил его, едва взглянув на экран.
У Луиса отвисла челюсть.
– Ты сейчас отключил источник питания империи. Тебе нездоровится? Или ты кого-то намеренно игнорируешь?
– Луис… – угрожающе произнес Рамон, но его младший брат не обратил на это внимания.
– Неужели в раю возникли проблемы? Неужели великая Светлана споткнулась и упала со своих высоких каблуков?
Лицо Рамона Акоста застыло, его зеленые глаза потемнели.
– Я хотел поделиться с тобой новостями позже, но, раз ты спросил, я скажу, что сегодня утром я разорвал помолвку.
Все трое молчали. Зуки вздрогнула, когда пробка вылетела из бутылки, и шампанское полилось на стол. У Рамона больше нет невесты. Она нахмурилась, не понимая, почему испытывает такое облегчение.
– Выпей, мышка. Теперь у нас две… нет, три причины для праздника, – сказал Луис, глядя на нее еще решительнее.
– Я рад, что моя расторгнутая помолвка приносит тебе такую грандиозную радость, братец, – холодно произнес Рамон.
Луис посерьезнел:
– Я уважал ваши отношения, но мои взгляды на твою помолвку не менялись. Она была тебе не пара. И не важно, кто расторг помолвку, ты или она…
– Это был я.
Луис улыбнулся:
– Тогда либо празднуй вместе со мной, либо утопи в шампанском свои печали. – Он наполнил еще два бокала.
Рамон поднял бокал, произнес краткий тост за день рождения и залпом выпил шампанское. Луис выпил большую часть бутылки, а Зуки – совсем немного.
Атмосфера накалялась, потому что Рамон продолжал буравить Зуки взглядом.
Она вздохнула с облегчением, когда Луис встал из-за стола сразу после полуночи, хищно оглядывая потрясающе красивую рыжеволосую женщину, сидящую недалеко от него.
– Настало время заново начать мою вторую четверть века, – сказал Луис.
Зуки отодвинула от себя недопитый бокал.
– Я поехала домой.
– Останься, – сказал Рамон. Прежде чем она успела ответить, он повернулся к брату: – Мой лимузин стоит на улице. Водитель отвезет тебя туда, куда ты скажешь.
Луис хлопнул брата ладонью по плечу:
– Спасибо за предложение, но я собираюсь закрутить вот с тем цветочком. Мы же не хотим, чтобы у нее закружилась голова от миллиардов Акоста?
Рамон стиснул зубы и пожал плечами:
– Отлично. Пой свою серенаду в ночном автобусе.
– Да ты экстремал! Ведь можно вызвать такси.
– Поступай, как хочешь. В любом случае я жду тебя в понедельник утром в офисе – трезвого и здорового.
– Если ты обещаешь отвезти Зуки домой – трезвой и здоровой.
Она покачала головой, взяла сумочку и встала.
– Не надо. Я сама доберусь домой. – Ей не хотелось ехать на общественном транспорте, но она должна была следить за расходами. Ее телефон молчал уже четыре часа с тех пор, как она звонила в больницу, чтобы проверить состояние матери. Оставалось надеяться, что у ее матери все в порядке.
– Садись, Зуки, – категорично протянул Рамон. – Мы с тобой не закончили.
Она проигнорировала его. Вернее, попыталась это сделать. Она в отчаянии посмотрела на Луиса, но ее друг просто потянулся через стол и обнял ее, бормоча на ухо:
– Сегодня твой день рождения, Зуки. Жизнь слишком коротка. Позволь себе отдохнуть и немного развлечься. Это сделает тебя счастливой, а меня бесконечно радостным!
Не успела она ответить, как он направился к столику, где сидела рыжеволосая красотка, даря ей такую улыбку, ради которой немало женщин хотели бы покончить с собой.
– Я сказал, сядь, – настаивал Рамон.
Помня слова Луиса, она медленно опустилась на стул.