Алекс хотел детей, чтобы спальни верхнего этажа наполнились шумом и смехом. Рэчел хотелось заняться политикой или устроиться в одну из ведущих ньюйоркских юридических фирм. О политике она маловразумительно упоминала еще при их знакомстве. То был бы естественный для нее путь. Отец ее, влиятельное лицо в Вашингтоне, успел побывать губернатором их родного штата. Вот что еще оказалось общего у нее с Алексом — его сестра представляла в конгрессе Нью-Йорк. Рэчел неизменно восторгалась ею и быстро завязала тесную дружбу с Кэ, сестрою Алекса. Но не политика отобрала Рэчел у Алекса, а другая половина ее устремлений — юридическая фирма в Нью-Йорке. В общем, понадобилось два года, чтобы подняться ей в цене и уйти от него. Сейчас он мысленно провел пальцем по нанесенной ране. Рана уже не язвила, как прежде. А прежде-то причиняла неведомую до той поры боль.
Рэчел была красива, блистательна, удачлива, деятельна, привлекательна… Однако недоставало в ней кое-чего, недоставало мягкости, нежности, доброты. Такие слова не применишь, описывая Рэчел. Ей желалось от жизни большего, нежели просто любить Александра, просто быть адвокатом в Сан-Франциско и чьей-то женою. Когда они встретились, ей исполнилось двадцать девять, и это был ее первый брак. Ей оказалось некогда выйти замуж ранее, так она объяснила Алексу, надлежало добиваться поставленных целей. Заканчивая юридическое образование, она положила себе к тридцатилетнему возрасту проявиться «по-крупному». Что понимать под этим? — спросил он у нее. Сто тысяч в год, ответила она не моргнув глазом. Сперва он поднял ее на смех. После всмотрелся в ее взгляд. Она говорила всерьез. И добилась своего. Всю жизнь устремленная к таком успеху. К успеху в этакой системе измерений, где денежные счета и громкие дела, и неважно, кого погубит судебный процесс. До отъезда в Нью-Йорк Рэчел успела одолеть половину Сан-Франциско, даже Алексу пришлось под конец убедиться, какова она. Холодна, безоглядна, честолюбива, ни перед чем не остановится, лишь бы достичь собственной цели.
Через четыре месяца после их свадьбы, открылась вакансия в одной из самых престижных юридических фирм Сан-Франциско. Сперва Алексу польстило, что ее кандидатуру вообще принимают во внимание. Как-никак, совсем молодой, начинающий адвокат, однако вскорости стало заметно, что она готова на любые грязные уловки, лишь бы получить это место. Так и вела себя, и место получила. Он уговаривал себя, что Рэчел просто переняла тактику бизнесменов, но последовало полное разъяснение. Ее сделали полноправным партнером и предложили место в нью-йоркской конторе фирмы. На сей раз больше чем на сто тысяч долларов в год. А Рэчел Гейл было тридцать один всего-то. Александр со страхом и восхищением наблюдал, каково ей давался выбор. Прост был выбор, а что касается Алекса, то о выборе и речь не шла. Нью-Йорк или Сан-Франциско, Александр или без него. В конце концов, она ласково сообщила ему, что от столь заманчивого предложения нельзя же отказаться. «Но это не отменяет наши отношения». Она, мол, будет прилетать домой в Сан-Франциско почти каждую неделю, если же Алекс хочет, то… может свернуть здесь свою практику и вместе с нею ехать на Восток.
И что там делать? Готовить ей материалы? На нее он глядел в обиде и гневе. «Что со мной станется, Рэчел?» — обратился он к ней, когда она заявила о своем решении занять должность в Нью-Йорке. Ему хотелось, чтобы вышло по-иному, чтоб она сообщила ему, что отказывается занять то место и что ей важнее он. Однако ж не в стиле Рэчел было подобное, равно как не в стиле сестры Алекса. Вынужденно задумавшись, он понял, что уже ранее видел женщину, схожую с Рэчел. Кэ, его сестра, прокладывала себе путь к цели, ломясь сквозь преграды, пожирая или изничтожая перебегающих ей ненароком дорогу. Единственная разница — Кэ поступала так в политике, а Рэчел — в юриспруденции.
Легче понимать и уважать такую женщину, как его мать. Шарлотта Брэндон осилила-таки и двоих детей, и успешную карьеру. В течение двадцати пяти лет, держась в числе самых тиражируемых писателей страны, она все же не забывала об Алексе и его сестре, всегда была рядом, любила их и отдавала им себя целиком. Муж ее умер, когда Алекс едва родился, и она устроилась на неполный рабочий день в редакцию, где обрабатывала данные для обзоров, а порой и целиком писала их, одновременно же, улучая любую минутку, до рассвета сидела над первой своей книгой. Остальное можно узнать из сведений на обложках девятнадцати книг, созданных ею и разошедшихся за эти годы в миллионах экземпляров. Успеха она достигла случайно, от нужды. Каковы бы ни были мотивы, она всегда воспринимала это как воздаяние, кое надлежит разделить и отпраздновать вместе с детьми, а не как нечто, что ей любо больше детей. Шарлотта Брэндон вправду была женщина замечательная, но дочь у нее получилась иной, озлобленной, завистливой, резкой, не передались ей от матери ласковость, теплота, бескорыстие. И вот в свое время Алекс осознал, что этих качеств лишена и его супруга.