— Привет, Жорж. Похоже, я нашел труп.
— Боже! Альбер, ты издеваешься?
— Приезжай и посмотри сам. Я случайно увидел кисть руки, торчащую из кучи камней.
Уже на месте комиссар обнаружил, что его школьный приятель говорит правду. Убийца явно пытался скрыть тело за городом, чтобы его обнаружили как можно позже. Однако труп был спрятан слишком поспешно.
Комиссар вернулся в лагерь Тура. Он думал, что жмурик — это Симон Монье, уроженец деревни Шатонёф-ле-Руж, находившейся в нескольких километрах, который так и не вернулся домой, вопреки тому, что было сказано полицейским. Он направил расследование по этому пути, а потом вызвал к себе руководителя службы контроля Международного союза велосипедистов.
— Здравствуйте, комиссар. Это вы ведете расследование? — спросил тот с сильным британским акцентом.
— Да, милорд. Представьтесь.
— Арчибальд Кэмпбелл. Я возглавляю команду контролёров Международного союза велосипедистов. Наша задача — проверять гонщиков, чтобы исключить допинг, а также контролировать оборудование, велосипеды, чтобы они весили, сколько положено, и так далее.
— Ах, вот как. И что?
— Один из моих контролеров исчез. Алекс Волински. Я поручил ему заняться командой, в которой было совершено убийство.
— Черт побери! Пойдемте со мной. Я как раз иду с директором команды посмотреть на найденный труп. Я должен знать, кто это.
На месте все стало ясно. Директор сказал:
— Это не Симон.
— Боже, это Алекс Волински! — воскликнул англичанин.
Эта проблема была решена. Комиссар Барде затянулся дымом из своей трубки и принялся напевать, подражая своему кумиру Берюрье — персонажу серии детективных романов Фредерика Дара, писавшего под псевдонимом Сан-Антонио. Солнце уже было высоко в голубом небе. Голуби кружили над платанами и над фонтаном Ротонда, расположенным в конце бульвара Кур-Мирабо.
— Комиссар, караван тронется через четверть часа. Мы позволим это сделать?
— Да, да. Они могут трогаться. Только не контролеры и не техники. И также не директора команд.
— Но это недопустимо! — возмутился Жозеф Лаори. — Я нужен моим людям. Наконец, господин комиссар, это не наша вина, что вы не продвигаетесь вперед!
— А кто вам сказал, что я не продвигаюсь? — ответил Жорж Барде, хитро прищурив глаза. — Но вы правы. Отпустите всех, кроме начальника Союза велосипедистов.
После этого комиссар устроился в пивной «Эстелло». Уютный зал с красными балками и паркетным полом помогал ему думать. Он заказал местное пиво. Прошло уже почти четыре часа с тех пор, как он получил указания от дивизионного комиссара. Он чувствовал, что близок к разгадке. Он был уверен в том, о чём думает. Когда появился руководитель службы контроля Международного союза велосипедистов, комиссар буркнул:
— Присаживайтесь, милорд. И расскажите мне всё.
— Рассказать вам что, сэр Бэрдет? Или я должен называть вас Шерлок Холмс? — ответил британец, играя акцентом, чтобы злонамеренно исказить фамилию французского полицейского.
— Не очень-то вы любите полицейских, месье Камбель, — исказил в отместку фамилию англичанина комиссар Барде.
— У нас в Англии констебль вовсе не похож на французского жандарма. Констебли обычно избираются из жителей графства, следовательно, они находятся в самых близких отношениях с народом. Совсем другое положении у французского полицейского: он прежде всего лицо, не имеющее никакой родственной связи с народонаселением того округа, в котором он служит. К тому же он ещё и агент правительства, отсюда и понятно, почему он пользуется народным нерасположением и отчего на него все смотрят с недоверчивостью. При исполнении своей обязанности, английский констебль всегда найдет верного и усердного помощника в каждом жителе округа, а французский жандарм в таком же точно случае встретит в народе только одно сопротивление. В жандарме француз видит совершенно чуждую ему, неприязненную силу. Жандарм представляется народу только карателем, между тем как в констебле англичанин видит своего друга и заступника.
— Интересно вы рассуждаете, месье, — усмехнулся комиссар Барде. — Да вот только вы, похоже, не очень в курсе, что национальная жандармерия у нас — это воинские формирования, обеспечивающие общественную безопасность и охрану правопорядка, а также выполняющие функции военной полиции и судебного конвоя. Она организационно входит в состав Министерства внутренних дел, но оперативно подчиняется Военному министерству. А вот я, например, служу в национальной полиции. Мы осуществляем следственную и разыскную работу. Чувствуете разницу? И родился я в Эксе, так что не нужно морочить мне голову про то, что французский полицейский не имеет никакой родственной связи с народонаселением того округа, в котором он служит. А вот вы, месье, к моему великому сожалению, тут человек совершенно чужой, поэтому извольте отвечать на мои вопросы.