— Разве мисс Шелтон сама не объяснила причины отъезда из Лондона? Видите ли, я уехал раньше ее… — начал он, досадуя на оборот, который принял разговор о старой ферме.
— Она очень деликатная леди и не вдавалась в подробности своего возвращения, несмотря на всяческие слухи, — пояснил преподобный Слейвуд. — Не хочу оскорбить вас, сэр, но я достаточно часто встречал вашу маменьку, чтобы составить определенное мнение о ее характере. Она, безусловно, любящая и заботливая мать, но иногда ее забота облекается в такую форму, что, возможно, мисс Шелтон просто не вынесла этого. В отличие от родной дочери, не имеющей подобной возможности, мисс Шелтон свободна выбирать местожительство по собственной склонности. Жаль, что такая приятная особа должна прозябать в нашей глуши.
Не будь Слейвуд убежденным старым холостяком, Джеймс мог бы заподозрить его в преувеличенном интересе к этой интриганке, что заставило его улыбнуться и кивнуть.
— Пожалуй, вы правы. Я сам сбежал от своей мачехи через три недели после возвращения с континента. Давайте все же вернемся к ферме, — попытался Джеймс обратить взоры собеседников к более важным делам. — Я намерен восстановить ее, а для этого мне понадобятся работники. Полагаю, вы оба можете посоветовать мне тех людей, которые действительно нуждаются в заработке, а не благодеянии и выкажут себя ответственными и честными тружениками.
Оба мужчины убежденно закивали головами и, пообещав представить каждый по своему списку на обсуждение, откланялись. На прощанье Джеймс, сам не зная почему, предложил Слейвуду пять фунтов на покупку новых книг для библиотеки. Чрезвычайно довольный священник пообещал представить полный отчет о расходовании средств, в ответ на что мистер Элингтон торопливо уведомил его, что полностью доверяет мнению своего уважаемого друга.
Накануне бала у Монтрейвов Бет и Сьюзен обдумывали наряды для праздника. Сьюзен уже появлялась на людях в обоих своих платьях и сейчас пыталась приукрасить любимое голубое новыми лентами, а Бет рассматривала старые туалеты, пытаясь понять, нельзя ли перешить что-нибудь в соотвествии с новой модой. Увы, она требовала гораздо больше ткани, чем скромные платья «ампир» с маленькими рукавчиками, и мисс Торнтон не находила применения своему и без того скромному гардеробу. Дома она, как и многие жительницы Сан дерли, все еще носила старые платья, надевая одно из двух, сшитых по новой моде, только при выходе в общество, и Сьюзен последовала ее примеру, когда Бет уговорила ее взять одно из старых платьев Элси, чтобы не портить лондонские наряды дома, где они постоянно подвергались риску быть запачканными или порванными детьми и животными.
— Утром я встретила Донну Миллер, — сообщила Бет, расправляя складки на талии нового платья персикового цвета, в котором собиралась на бал. — Она сказала, что получила письмо от Люси. Пять дней назад они с Эдмундом вернулись домой.
— О! — Сьюзен подняла глаза от шитья и огорченно посмотрела на подругу. — Что еще она сказала? Люси упоминала меня?
— Нет, полагаю, мать запретила ей писать о твоем отъезде. Но Донна сообщила, что написала в ответном письме обо всех новостях Сандерли, которыми так интересовалась Люси, и в том числе об оживлении библиотеки, наступившем с твоим приездом.
— Думаю, миссис Элингтон уже знает о том, что я здесь, от миссис Прост или мисс Трайбери, — поникла головой Сьюзен. — А Эдмунд не написал мне…
— Возможно, теща просто скрыла это от него, ла и от Люси тоже, но теперь Люси наверняка поделится с мужем содержанием письма. Надеюсь, Донна написала, что ты живешь у нас, и Эдмунд будет знать, куда адресовать письмо! — верная Бет попыталась утешить подругу.
— Хорошо бы это было так! — горячо воскликнула мисс Шелтон. — Я так соскучилась по Эдмунду, кроме тебя и его, у меня никогда не было близких друзей!
— Не переживай, дорогая. — Бет обняла девушку, усевшись прямо на груду старых платьев, брошенную на диван рядом со Сьюзен. — И потом, почему бы тебе не расспросить Джеймса Элингтона? Он наверняка знает о своей семье больше, чем Донна Миллер, она-то интересуется скорее свадебным путешествием Люси, чем делами ее родственников!
— Джеймса? — Сьюзен негодующе тряхнула темными локонами. — Разве я не говорила тебе, как гадко он ко мне относился? Да я в жизни не подойду больше к этому снобу!
— Перестань, он, конечно, не так развязен, как Дьюк, и не так добродушен, как Эдмунд, но совсем не напоминает то чудовище, каким ты его описала!
— Признаю, я чересчур резко выразилась о нем, — вздохнула Сьюзен. — Джеймс, безусловно, человек порядочный и на свой лад справедливый. Во всяком случае, не думаю, что он отказался бы от своего слова…
Тут она сделала паузу, а Бет поморщилась, как и каждый раз при намеке на мистера Хейвуда.
— И все же он скучный и ограниченный молодой человек, такие хорошо смотрятся в кресле мирового судьи или на кафедре священника, в некотором удалении от зрителя, но в общении они невыносимы. К тому же он ненавидит меня, считает корыстолюбивой интриганкой!
— Ладно, ладно, оставим его в покое, — примирительно ответила Бет, заметив, что подруга раз волновалась. — Думаю, когда Донна получит следующее письмо от Люси, мы узнаем что-нибудь новое. А теперь давай поговорим о наших прическах, из нас двоих хотя бы у тебя должно быть много кавалеров в танцах!
Сьюзен начала уверять Бет, что и она не останется сидеть на балу, но мисс Торнтон только покачала головой с видом человека, смирившегося с собственной судьбой и не испытывающего зависти к более удачливым людям.
Как бы там ни было, первый бал наступившей весны вселял во всех молодых жителей Сандерли и окрестных имений надежды на новые знакомства, ухаживания, может быть, даже свадьбы.
Несмотря на то что светский кружок был нестерпимо узок и все его члены давно и хорошо знакомы друг с другом, подобные ожидания не должны удивлять нашего читателя.
Еще вчера бегавшая в коротких платьицах девочка внезапно расцветала вместе с просыпающейся природой, превращаясь в прелестную барышню. А угловатый молодой человек, не замечавший ее прежде, вдруг становился изящным и галантно приглашал юную леди на танец. После долгой зимы, когда развлечений в провинции так мало, всегда можно разглядеть в старых друзьях новые черты, а к мамочкам и бабушкам вполне могут приехать неизвестные еще в здешних местах племянницы, внуки и даже наследники, которые способны лишить покоя и сна местных жителей на долгие недели и в конце концов уезжают обратно, будучи помолвленными, или увозя с собой одну из наших молодых леди в качестве невесты, гувернантки, компаньонки…
Неясные ожидания вита. и легким шлейфом и вокруг прелестно причесанных головок двух барышень, поднимавшихся следом за миссис Торнтон по лестнице в дом старого мистера Монтрейва, расположенный на главной улице Сандерли. Одна в платье теплого персикового цвета, другая — в небесно-голубом, подруги не претендовали на титул королевы бала, но вполне могли считаться ее фрейлинами. Королевой же, безусловно, являлась молодая миссис Монтрейв, жена Льюка, очень высокая и смуглая женщина с крючковатым носом, напоминавшая испанку в своем серебристом платье с черными кружевами. Она выглядела заметно старше своего супруга и после первого танца уселась к кружок замужних леди рядом со своей матерью и свекровью, в то время как Льюк, похоже, позабыл о ее существовании и, как и в годы своей холостяцкой жизни, увивался вокруг молодых девушек, танцевал и сыпал двусмысленными комплиментами.
Бет хихикнула, подтолкнув Сьюзен локтем в бок:
— Ты только посмотри, какого счастья лишилась наша Люси! Не попадись Льюку эта вдовушка, это она бы сейчас сидела рядом с вечно раздраженно ii миссис Монтрейв! Жаль, Люси, не видит этой кар тины, сразу бы поняла, как ей повезло с Эдмундом!
— Ну, зато с матушкой ей повезло гораздо меньше, — усмехнулась Сьюзен, тут же сделав бл; гообразное лицо, поскольку к ним обернулась с самым суровым видом миссис Торнтон.
Впрочем, и она, не сдержавшись, улыбнулась, после чего предложила девушкам веселиться и с видимой неохотой направилась к группе почтенных матрон. Сьюзен же, машинально продолжая улыбаться и кивать знакомым, внезапно подумала о том, что, хотя манеры мистера Хейвуда, несомненно, отличаются в лучшую сторону от манер молодого Монтрейва, Генри Хейвуд, с его привычкой любезничать со всеми дамами, в браке мог бы очень напоминать Льюка. И это она, а не Люси или миссис Монтрейв могла бы оказаться вскоре сидящей на балу среди таких столпов общества, как миссис Баркли и миссис Элингтон, в то время как Генри танцевал бы или рассказывал анекдоты в кружке юных леди. От мысли о том, какой участи она так счастливо избежала, улыбка Сьюзен стала менее натянутой и более искренней, и она довольно любезно приняла приглашение Льюка на танец. Бет, двигаясь к ряду стульев, расставленных вдоль окон специально для леди, не имеющих кавалеров, торжествующе улыбнулась ей вслед — все утро мисс Торнтон доказывала подруге, что она будет необычайно популярна на балу, и ей придется, отбиваться от толпы любопытствующих узнать о ее жизни в Лондоне больше подробностей, чем те, которые она сообщила во время четверговых лекций. Похоже, Бет оказалась права, во всяком случае, Льюк сперва пытался расспросить Сьюзен, но, не добившись внятного ответа, начал строить пикантные предположения и развлекался подобным образом до конца танца, а напоследок не забыл передать приветствие мисс Люси, то есть миссис Шелтон.