— Бери, бери, привыкнешь, — смеялась Галина Петровна. — К чему только человек не привыкает.
— А где вы берете этот жир? — спросила Рита, подцепляя его пальцем.
— Моему мужу разрешают охотиться на нерпу, он у нас по матери — представитель коренного народа. Она была эскимоска, учительница поселковой школы. А отец мужа русский. Вот и жируем! — засмеялась Галина Петровна.
Рита пришла домой, размотала свой огромный шарф сбросила цигейковую шубу, унты и подошла к шкафу с вправленным в дверцу зеркалом. Она подцепила пальцем тягучий жир и провела им по лицу.
Пожалуй, это был один из самых смелых поступков, который она совершила после того, как приехала сюда, подумала Рита. Она зажала себе нос двумя пальцами, но, глядя в зеркало, наблюдая, как прямо на глазах кожа, еще недавно ссохшаяся от мороза и ветра, становится эластичной и обретает ровный розоватый оттенок, перестала мучить свой нос и заставила себя вдохнуть полной грудью. Более того, она потребовала от себя быть благодарной естественному, натуральному продукту, пускай даже и с таким, запахом. В природе нет ничего безобразного, если подумать, сказала она себе. Если этот жир пахнет так, то, значит, существует на то причина, просто она ей неизвестна. Но много чего другого ей тоже неизвестно в этой жизни.
Перед сном Рита промокнула махровой салфеткой лицо и снова посмотрела на себя в зеркало. Никаких лохмотьев кожи не болталось ни на щеках, ни на лбу.
Вот с тех самых пор Рита Макеева прониклась особым чувством к Галине Петровне, и хотя им совсем было не по пути заезжать к ее знакомой, Рита согласилась.
— Тормознем вон у того дома, — крикнула Галина Петровна водителю вездехода.
Лязгая гусеницами, оставляя глубокий тракторный след на снегу, вездеход повернул к дому, скрытому за сугробом.
— Она очень хорошая баба, — бросила Галина Петровна. — Приехала сюда и месяцев через восемь родила ребенка.
С Большой земли? — спросила Рита.
— Нет, тоже с Севера. — Ничего больше не объясняя, Галина Петровна поднялась с железной скамейки вездехода, нагнулась, опасаясь стукнуться головой о крышу, и начала пробираться к задней двери.
Рита последовала за ней, то и дело неловко натыкаясь на «нужные вещи», которые возил с собой водитель и которые, на ее взгляд, были самым обыкновенным хламом — погнутые ведра, какие-то металлические банки и еще бог знает что.
Но все это может назвать ненужным хламом только человек с замашками жителя Большой земли. Через некоторое время, она поняла, что здесь негде взять то, что тебе нужно. Вот придет корабль, и он… Да о чем говорить — прав водитель. Поэтому Рита аккуратно убрала с дороги ведро без дужки, задвинула его под скамейку, откуда оно и выкатилось.
Галина Петровна спрыгнула в снег и утонула в нем — эти сугробы раньше мая не растают. Рита опустилась рядом. Они хохотали, у Галины Петровны смех получался какой-то детский, и Рите показалось, что не женщина весело хохочет рядом, а ребенок. Причем ее ребенок.
От глупой мысли кровь прилила к щекам. А почему, собственно, глупой? Она не раз и не два думала об этом. Ведь у нее может быть ребенок, а почему нет? Ну, хорошо, мужа может и не быть, но ребенок-то может. У нее вполне солидный возраст — перевалило за тридцать.
— Ты вытащишь меня отсюда или нет? — Галина Петровна, засыпанная снегом с головы до ног, смотрела на нее с пологого склона здоровенного сугроба, а можно сказать, и холма. — Или я съеду еще ниже, вот тогда помучаешься!
Рита легла на живот и протянула руку.
— Неужели удержишь?
— Я сильная, Галина Петровна. Держитесь! Рука дрожала, но Рита тянула женщину к себе.
— Фу-у, ну ты и впрямь сильна. А с виду не скажешь. — Потом сощурилась: — Знаешь, по-моему, ты и изнутри не хилая.
— Вашими молитвами, — засмеялась Рита, зная, что Галина Петровна поймет намек.
И она поняла.
— Да уж. Он тебя хвалит. А Сысой наш… о… Он слова зря не скажет. Уж похвалы от него добиться, это я тебе скажу… Дорогого стоит. Знаешь, он никогда женщин не брал себе в ученицы. Ни-ког-да. У нее, то есть у тебя, говорит он, глаз, точный. Как у охотника. А воля — как у рыбака! А это… — Галина Петровна даже зажмурилась от желания подыскать слово, но найти подходящего не могла. Потом рассмеялась: — Знаешь, что он еще сказал? Говорит, если она и дальше будет такая…
— Я буду лучше! — завопила разгоряченная игрой Рита. — Вот увидите! Все увидите!
— …он сказал, — продолжала Галина Петровна, отмахиваясь варежкой из камуса, вышитой бисером, — Рита будет большим начальником.
— Вот уж что мне точно не грозит! Я не хочу быть начальником. Я хочу быть свободным человеком.