— Софи нужно было сбежать от твоего ужасного кузена, — наконец сказала Джулия. — Софи служила у него горничной, и он ужасно с ней обращался — должно быть, так ведут себя все в вашей семье.
— Может, прекратишь читать мне лекции о подобающем поведении и скажешь правду?
— Я и говорю тебе правду!
— Ты услышала, что Фиццжелдер собирается убить меня, и привезла с собой Софи, чтобы спасти меня?
— Да.
— Но почему ты была так уверена, что он не просто угрожает, а собирается действовать?
— Он… он говорил весьма решительно.
— А что еще он хотел сделать? Что он собирается предпринять по отношению к матери?
— Не знаю! Полагаю, он готов придать огласке то, что ему о ней известно.
— Но что это даст ему, если я умру? Непохоже, что у него есть шанс стать наследником. Нет, Джулия, есть что-то еще, о чем ты не говоришь мне.
Возможно, потому, что он действительно многого не знал. Почему бы ему не оставить эту игру в вопросы и ответы и не сосредоточиться на том, что он делает? Его руки были такими теплыми, а прикосновения такими нежными, что Джулия почти поверила, что на этот раз Энтони не все равно.
Но наслаждение прервалось слишком быстро. Он оборвал ласки и повернул ее лицо, чтобы посмотреть в глаза.
— Зачем Фицджелдеру убирать меня с дороги, если он собирается использовать то, что знает, против моей матери? Он ничего не получит — он все еще незаконнорожденный.
— Возможно, на этот раз ему нужно нечто другое.
— Но что же еще? Если я умру, Джулия, то единственными наследниками останутся моя мать и сестра.
Она вспомнила, что у Растмура есть младшая сестра. Он пару раз упоминал о ней. Она не могла представить, какое отношение к происходящему могла иметь его сестра, но неожиданная перемена выражения лица Растмура и его внезапно напрягшееся тело сказали ей, что он начал понимать.
— Ты в самом деле уверена, что Фицджелдер считает тебя мертвой? — спросил он.
— Да…
Его темные глаза полыхнули огнем.
— Так, значит, он свободен и может снова жениться?
— Разумеется, но кто станет…
Джулия замолчала. Да, Фицджелдер хотел отомстить. А еще он нуждался в средствах. Можно легко решить обе эти задачи одновременно, если под рукой есть подходящая девушка. Джулия начала понимать, почему на лице Растмура появилось столь озабоченное выражение.
— Та, на которой он сможет жениться, — ответил он.
Боже, но это было похоже на воистину дьявольский план. Если Фицджелдер и вправду обладает информацией, способной навредить семье Растмура, разумеется, любящая дочь — очень богатая, любящая дочь, чье состояние невероятно увеличится, если ее единственный брат вдруг трагически погибнет, — сделает все, чтобы предотвратить скандал вокруг имени своей матери. Ради этого она пойдет даже на то, чтобы выйти за самого отвратительного человека на земле.
— У твоей сестры хорошее приданое?
— Боже правый, да она просто купается в богатстве, — ответил Растмур.
— И если ты исчезнешь с пути Фицджелдера…
— Он сможет придать огласке все наши секреты, разрушив надежды матери и Пенелопы на достойное будущее. Пенни может решить, что у нее нет иного выбора, кроме как выполнить все требования этого негодяя.
— Но они и в самом деле могут так навредить им? Те секреты в самом деле настолько разрушительны?
— А тебе они не кажутся такими?
Джулия заставила себя посмотреть Энтони в глаза.
— Но я… я не слышала, в чем именно они состоят.
— Нет? Боже, Джулия, ты чертовски хорошая актриса. Да, они могут разрушить, если, конечно, Фицджелдер действительно добрался до них.
— Ты о чем?
— О доказательстве.
— А есть доказательство?
— Черт побери, Джулия. Ты все сочинила сама?
— Я говорила, что не знаю деталей. Какое доказательство у него есть?
— Не знаю. Если он получил его, то почему еще не использовал? Я даже не знал, что оно существует, пока не обнаружил среди вещей отца после его смерти. Как же Фицджелдер смог его заполучить?
— Что это за доказательство?
Энтони снова рассмеялся:
— Ты и вправду ничего не знаешь?
— Я знаю, что Фицджелдер желает твоей смерти, а теперь думаю, что знаю почему. Что же, ради всего святого, он нашел, что заставило его желать твоей смерти?
— Медальон, — после небольшой паузы ответил Энтони.
Ужасным доказательством Фицджелдера был медальон? Тот самый медальон? Боже правый, не может быть, чтобы все оказалось так просто!
— Ты сказал — медальон?
— Маленький медальон в форме сердца — да, просто медальон. Но я не уверен, что он и в самом деле у Фицджелдера.
— Нет, — ответила она и подняла взгляд. — Теперь нет. Но он был у него.
— Что?
— Я видела его — должно быть, это был тот самый.
— Ты видела его? Черт побери, Джулия! Ты знаешь, что внутри медальона?
— Нет, не знаю. Но я видела сам медальон.
— Тогда где же он?
— Его забрали у Фицджелдера.
Энтони нахмурился:
— Ты?
— Нет, не я.
— Бога ради, кто взял медальон?
— Софи.
Энтони не отпускал ее, обхватив руками лицо, так что у Джулии не было иного выбора, кроме как смотреть на него. Но ведь она сказала правду! На три года позже, чем следовало, однако наконец Джулия сказала ему правду хотя бы о чем-то. Фицджелдер и вправду нашел медальон, и Джулия его видела. Однако теперь он у Софи.
— Мы должны ее найти, — произнес Энтони.
Джулия улыбнулась:
— Об этом я тебе и говорю.
Энтони задержал на ней взгляд. Боже, он все еще ее хочет.
Растмур сжал Джулию в объятиях и поцеловал. Он убеждал себя, что это действительно страсть, когда она выгнула тело ему навстречу.
Стараясь владеть собой, Энтони дразнил Джулию прикосновениями. Его пальцы словно помнили каждый изящный изгиб, каждый уголок ее тела.
Он склонился, чтобы поцеловать ложбинку между ее грудей, и Джулия застонала. Энтони снова поцеловал ее, чтобы услышать ее стон. Она не разочаровала его.
Для него Джулия была такой отзывчивой и чарующей, хотя он находил, что эти притягательные качества обычно характеризуют женщин с определенным типом повеления. Нет, он не сомневался, что, кроме него, многие бывали с Джулией, но каждый раз ей каким-то образом удавалось заставить его чувствовать, что он единственный. Однако сегодня он отбросит эти мысли и просто насладится происходящим.
Какой же волшебной она была: ее золотистая кожа сияла в лунном свете, падающем через окно, ее короткие темные волосы лежали, словно каштановый нимб. Длинные пышные ресницы бросали тень на фарфоровую кожу, когда она закрывала глаза.
Она была так отзывчива, что он легко находил способы продлить ее удовольствие. Его прикосновения возносили ее на вершину, но потом он снова позволял ей спуститься. Его поцелуи разжигали адское пламя, но лишь для того, чтобы тут же остудить его.
Наконец Энтони решил довести игру до конца. Он гордился тем, что смог так долго управлять Джулией — сейчас не она, а он контролировал ситуацию.
— Если ты будешь продолжать это, я просто убью тебя, — прошептала она.
Это были не совсем те слова, которые Энтони ожидал от нее услышать в такой момент, но он не мог отрицать, что они оказались чрезвычайно эффектными. Отчаяние в ее голосе едва не привело его к быстрому финалу, и прежде, чем он успел остановиться, животный инстинкт взял верх. Энтони ворвался в нее, и Джулия закричала. Они задыхались, вжимаясь друг в друга и переплетая тела. Кажется, ничего подобного между ними не случалось прежде, никогда это не было столь дико и первобытно, но теперь не время для воспоминаний. Сейчас он мог только входить в нее снова и снова до тех пор, пока весь мир не исчезнет и не превратится в пыль.
Так и случилось. Энтони не чувствовал ничего, кроме Джулии; ее запах, ее тело, ее жар, окружающий его, — и прерывистый звук ее дыхания.