Как трудно управлять собой! Никто не причиняет тебе столько вреда, сколько ты сам. Принял решение и не выполнил его. А то и сделал всё строго наоборот! Такой вот душевный порыв приключился... Внешняя подчинялась чужим эмоциям в отношении себя безропотно. Абсолютно. Если эмоция была сильной, ей, внутренней, не оставалось места совсем; её вышвыривали в небытие, откуда с таким трудом удалось вынырнуть. И за этот период внешняя могла уничтожить всё, что удавалось создать накануне. Пока только ограниченность экипажа да удалённость от других людей позволяли эпизодически просыпаться и действовать. Она, внешняя, была марионеткой в руках людей, но, не подозревая об этом, не страдала; наоборот, была (блажен, кто верует в свою звезду) счастлива в рабстве. Но наедине с собой, в глубоком космосе, да с появлением посредника, получила редкий шанс осознать собственную природу, понять, что живёт чужую жизнь.
Измученная переживаниями и трудами, после душевного разговора с невесткой, в ходе которого вроде бы улеглись все внутренние сомнения, Лидия задремала. Она не могла видеть, как изменились черты лица Эолы, как деформировались, размягчились суставы, и стало неестественно пластичным тело девушки. Дрю спал. Марк чинил навигатор...
Наконец-то она вновь обрела свободу! Внешнюю, которую прежде она отключала, пришлось взять с собой. Так хотел посредник. Внешняя очень мешала. Она, как все люди, была переполнена страхами, сомнениями, чувствами. Её восприятие мира, её мотивации, её язык и логика поступков были совершенно несовместимы с внутренним миром иной. Их сущности были так же чужды друг другу, как огонь и вода, так же непостижимы друг для друга, как колибри и белый медведь. Они обе считали друг друга чем-то искусственным, порочным, лишним. Точек соприкосновения не было, кроме того единственного, что одна воспринимала посредником, другая называла ребёнком, но для обеих это было сокровище. Обе не понимали друг друга, не могли разобраться в себе и действовали во вред другой. А времени оставалось всё меньше. Однажды она показала внешней: в окружении людей быть нельзя! Та осталась с людьми. Внешняя очень мешала...
Когда Марк пришёл сменить Лидию, она ещё спала. Эола, сидя за столом, что-то писала в своём дневнике. Марк не подал вида, что такое положение дел встревожило его, но Эола поняла сама:
- Не переживайте. Со мной проблем больше не будет. Я никому вреда не причиню. У меня есть только одна просьба: запись, которую я сейчас делаю в дневнике, можете прочитать по возвращении на Прекрасную. Мне там её уже показывать не стоит. А вот сын, обещайте мне это, должен прочесть этот дневник в любое время, которое покажется подходящим вам или ему. Я доверю вам своего сына - ничего дороже у меня нет и не будет - любите его, вы это умеете. Я не знаю, повторит ли он мою судьбу, но пусть выбор он сделает сам...
- Выбор? Какой?
- Трудный... Не спешите. Разгадка здесь, скоро вы всё поймёте. - Эола вновь склонилась над дневником. Марк, почему-то доверившись невестке, оставил её дописывать откровение.
Никто больше не запирал Эолу. Видеонаблюдение тоже не велось. Прежние записи стёрли. Смысла в этом никто не видел. Во-первых, стало очевидно, что удержать Эолу, когда она пребывает в своём особом состоянии, никому не удастся. А во-вторых, все страхи как-то сами собой развеялись. Нет, приступы ещё случались, Эола иногда надолго уединялась в своей каюте, а, выходя оттуда, бывала бледна и печальна. Но вернулась атмосфера семейного тепла и доверия. Родители Дрю стали ещё нежнее к невестке: бедной девочке предстояло потерять любимого, навсегда расстаться с новорождённым сыном. Это ли не трагедия? Это ли не подвиг во имя будущего семьи? То, что Эола вернётся на Прекрасную, а её ребёнок останется без матери, было решено окончательно. Дрю не хотел принимать такого решения, но настояла Эола, оговорив, что он всё поймёт, когда прочитает дневник. Поймёт, простит, примет... Ввиду предстоящих событий, было решено отказаться от всех заказов и контрактов и лететь с постоянной скоростью в сторону Прекрасной с тем, чтобы прибыть туда сразу после родов.
По мере приближения к Прекрасной, приступы случались всё реже и становились всё короче, но выходила из них Эола всё печальнее. И однажды попросила ещё об одной услуге: на Прекрасной обратиться к специалистам по коррекции воспоминаний и заменить период, прожитый с Дрю, на длительную деловую поездку. Лидия и Марк обещали выполнить просьбу. Андрею об этом говорить не стали...
Роды прошли благополучно. В этот же день корабль прибыл на Прекрасную. Молодого отца оставили на корабле с малышом, а его родители с Эолой отправились в центр психокоррекции, откуда она выйдет с новыми воспоминаниями уже после отлёта корабля...