–– Но вы смогли снова стать человеком?
–– О, да, – усмехнулась Белоснежка. – Благодаря любви.
Это был самый долгий и душевный разговор, который когда-либо был у Грейс. И она не хотела, чтобы он заканчивался. Может когда-нибудь настоящая принцесса Одетт все же объявиться на пороге замка и тогда Грейс придётся уйти. Но до тех пор у неё будет мама. Любящая, заботливая, добрая мама. Самая прекрасная мама на свете. И когда придёт время уйти, эти воспоминания будут согревать душу и дарить Грейс надежду, что этот мир не такой уж плохой.
–– Что ж, уже поздно, – сказала Белоснежка, целуя дочь в лоб. – Тебе давно пора спать. Сладких снов, родная.
Королева уже нажала ручку двери, когда Грейс позвала её.
–– Мама… А ты можешь рассказать сказку?
Белоснежка кивнула. На радостях Грейс рывком стянула с себя платье, убрала коробку под кровать и уютно устроилась под одеялом.
–– Что ж, – королева присела на краюшек кровати недалеко от Грейс и начала рассказ: – Жил на свете дракончик Майазавр и была у него мама. Однажды он сказал своей маме: «хотел бы я быть особенным как другие драконы. Будь я как Тираннозавр, я мог бы все кусать большими зубами».
Грейс поразилась, узнав эту сказку, узнав голос, который её рассказывал. Поэтому девушка продолжила:
–– Но будь ты как Тираннозавр, сказала мама, как бы ты смог обнять меня своими маленькими лапками? «Тогда я бы хотел быть как Апатозавр, сказал дракончик. Тогда я бы мог заглянуть за вершины деревьев».
–– Мама-дракониха погладила своего сына по голове и сказала: «Но будь ты Апатозавром, как бы ты услышал из-за деревьев, что я люблю тебя? Особенным тебя делают, малютка Майазавр, вовсе не длинная шея, острый клюв или большие зубы. Ты особенный потому, что среди всех разных драконов этого большого мира у тебя есть именно твоя мама. И она всегда будет любить тебя».
–– ...любить тебя... – вторила Грейс.
–– Откуда ты знаешь эту сказку? – спросила королева, поправляя дочери одеяло.
–– Её мне рассказывал дедушка.
–– Вот как…
–– И ещё… я слышала её от тебя. Я думала, что схожу с ума, слыша твой голос… видя все эти причуды, все эти миражи.
–– Я хотела, чтобы ты знала мой голос, знала, что мы любим тебя и ждем. Ты очень долго нас искала, – сказала Снежка, словно в обвинение.
–– Я не знала, что потерялась. Тех, кто меня украл, ещё не нашли?
Правой рукой королева опиралась о постель, и на этом месте остался выжженный отпечаток ей ладони.
–– Нет. Ещё нет. Но мы обязательно найдем.
Снежка сложила руки вместе, потирая правую ладонь большим пальцем левой руки, не давая просочиться магии.
–– Может, их уже нет в живых? – предположила Грейс. – Как и моих родителей, дедушки… Если это были они…
–– Мы все выясним, – успокоила её Белоснежка. – Не печалься.
–– Расскажи мне ещё сказку. О Золушке. Девушке, что потеряла хрустальную туфельку.
–– Ты говоришь о двух разных людях, – ответила ей Снежка. – Золушкой прозвали мою мать, твою бабушку. Девушка, что потеряла хрустальную туфельку, была Замарашкой.
–– Замарашкой? – удивилась Грейс. – Я о такой сказке и не слыхивала.
–– Что ж, – Белоснежка напрягла свою память, чтобы припомнить все детали истории. Грейс же приготовилась слушать новую, завораживающую историю.
[1] «Sky» – «Скай» в переводе с английского языка означает небо.
II
II
Мир Эшли[1] всегда был зыбким, а почва под ногами мотылялась. У неё не было ни собственного дома, ни родителей, ни друзей, ни счастливого будущего. Но у неё всегда была мечта. Прекрасная, дикая мечта. Эшли не мечтала о чем-то конкретном, но обо всем сразу, о том чего у неё не было. О доме, о родителях, о друзьях. Но Эшли не везло с самого начала. Год за годом она теряла то, что ей было дороже всего. И когда казалось, что хуже уже быть не может, оказывалось, может.
Вначале она потеряла мать. Та умерла родами, когда Эшли было всего восемь лет. Девочка была достаточно взрослой, чтобы осознать происходящее и с тех пор не хотела быть ничьей женой. Затем через полгода умер её братик, которого удалось спасти при родах. После этого король лишил её отца титула графа, всех земель и привилегий. Тот был вынужден заняться торговлей. До этого отец души в ней не чаял, называл её своим солнышком. После смерти матери его любовь обернулась ненавистью. Однажды отец пришел к ней, безумный и пьяный, стал кричать, что это Эшли виновата в смерти матери. Родилась девочкой и потому пришлось рожать ещё одного ребёнка, наследника. Сказал, что она пустое место, бесполезное создание и что её следовало утопить при рождении, как топят ненужное потомство принесённое животными. Затем схватил за шиворот и потащил к пруду. Эшли плакала и умоляла отпустить её, но никто не пришёл на помощь, а отец её не слышал. Вода в пруду была чёрной и мутной, смерть была очень близка, но в какую-то секунду отец передумал и вытащил её из воды. Прижал к груди, стал бормотать жалкие слова раскаяния, понёс в дом, отогрел. Эшли не издала ни звука, словно испуганная мышь, ожидающая, когда же этот кот наиграется и съест её. Но на следующее утро, когда отец вошёл в её комнату, она заорала от ужаса. Тогда он уехал из дома, надолго, и вернулся с мачехой и сводными сестрами.