Поэтому сразу после разговора, они втроём поехали в дешёвый кабак на окраине Сеула, завсегдатаи которого ни за что бы не признали в пришедшей в компании двух парней молоденькой ненакрашенной девушке популярную модель Нам Да Хэ. И пока Кёнсу бегал за новой порцией соджу, девушка гладила Сехуна по коротким волосам и устало улыбалась, обещая, что всё будет хорошо.
— Простите, но я вынужден вам отказать, — спокойно ответил О, крепко сжав в пальцах деревянный гребень.
— Что? Я не расслышал! — И во вкрадчивом тоне было столько скрытой угрозы, что спина парня невольно покрылась мурашками.
— Боюсь, я слишком хорош для вашего агентства, — с трудом подобрал он ответ.
— Ты, видимо, что-то путаешь, мальчик, — подавшись вперёд, прошипел Чанёль. — Кто дал тебе право решать за меня, кто хорош, а кто нет?
— Вы услышали моё решение. Более мне нечего сказать, — поднявшись, отрезал Сехун.
Пак внимательно посмотрел на него и неожиданно хрипло рассмеялся, запрокинув голову, выставив на обозрение острый кадык. Он долго хохотал, а потом вальяжно поднялся и приблизился к Рихунне. Подцепил пальцами подбородок, повертел побледневшее лицо из стороны в сторону и поцокал языком:
— Смотри, не пожалей, Рихунночка! Ведь ты же не хочешь, чтобы народная любовь сменилась народным гневом?
***
Вечер был встречен в одиночестве и темноте. Рихунна стояла у окна своей комнаты, смотрела во двор, где стафф уже начинал собирать аппаратуру, и до крови кусала непокрытые блеском губы.
Как же быстро летело время — вроде совсем недавно они заехали в этот дом большой шумной компанией, а сейчас их осталось всего четверо, нервных, злых и мучающихся бессонницей в преддверии финала. Завтра — последний день, когда всё решится. Система голосования пересмотрена в угоду зрителям, гостям разослали приглашения, платье аккуратно висит в шкафу. Только Рихунна ещё не готова — возвращаться к привычной жизни, прощаться с каблуками и париками, как бы странно и смешно это не звучало.
Сехун отвык от реального мира, и в глубине души таился страх. Кто же он на самом деле? Сехун или Рихунна? И единственный человек, который мог бы помочь ему разобраться и прийти в себя, позорно сбежал из его жизни, ничего толком не объяснив.
Сейчас, когда первые эмоции улеглись и вернулась способность трезво мыслить, Сехун смог найти в себе силы воскресить в голове образ Ча Ён. Посмотреть на неё не как на подругу, а как на молодую девушку. Симпатичная? Вполне. Весёлая, заботливая, понимающая. Просто идеал. Но Сехун даже мысленно не мог её поцеловать или представить их двоих в одной кровати. Ему казалось, что этим он порочит светлый образ Чон, которую он считал своей младшей сестрёнкой, невинной и неприкосновенной.
Всё было сложно. И это хорошо, что Ча Ён не было рядом. Возможно, когда они увидятся в следующий раз, Сехун уже придумает, как себя вести, что говорить и делать. Встреться они сейчас, и он бы походил на имбецила, не способного и двух слов связать. Всё же Чон всегда была настоящим другом и безошибочно могла угадать, когда лучше уйти и оставить его в покое.
А ещё не давали покоя размышления о Чанёле. Кёнсу убеждал, что Пак блефует и ни за какие коврижки не раскроет правду об истинном происхождении О Рихунны. Сехуна это мало успокаивало, червячок сомнения подтачивал его изнутри и идея стать моделью уже не казалась такой же классной, как прежде.
От дурных мыслей вновь разболелась голова, а бокал вина, зажатый в пальцах, оказался как нельзя кстати. Самый лучший выход — это надраться до чёртиков и заснуть до утра. А уж потом пусть Кёнсу думает, как избавить модель от запаха перегара и мешков под глазами.
Услышав стук в дверь, Рихунна изумлённо замерла — кого могло принести в столь поздний час?
— Войдите!
Увидев заглянувшую в комнату Чиа, брюнетка расслабилась и приветливо помахала рукой.
— Да Хэ нет?
— Она на съёмках.
— Это хорошо. — Девушка бесшумно зашла в помещение и осмотрелась. — А ты чего без света сидишь?
— Включи…
— Не надо. Так даже лучше!
Чиа добралась на ощупь до кровати подруги и присела на самом краю. Расправила складки платья, поправила волосы и нервно сложила ладони на коленях. Почуяв неладное, Рихунна подошла к низкому столику и взяла в руки полупустую бутылку. К Чиа она вернулась с бокалом и молча его протянула, предлагая выпить.
— Волнуешься? — сделав глоток, спросила блондинка.
— Куда же без этого, — рассмеялась О. — Ты не переживай! Я уверена, что одно из призовых мест будет твоим.
— Знаешь, я пришла, чтобы извиниться.
— За что?
Рихунна изумлённо разглядывала едва заметный в темноте профиль Чиа. Казавшиеся смазанными черты лица хмурились, выдавая волнение девушки, и странная тревога передалась и брюнетке. Что такого сделала эта девушка, раз сейчас того и гляди разревётся?
— Я начала общаться с тобой из корыстных целей! Тебя чаще других показывали в выпусках, поэтому я решила, что если стану твоей подругой, то стану больше мелькать на экране. Я очень хочу стать популярной. Прости меня, Ри!
Чиа подняла на подругу заплаканные глаза, а хрупкая ладошка стиснула чужую — широкую и горячую. Рихунна лишь покачала головой и улыбнулась кончиками губ:
— Хорошо, что ты нашла в себе силы в этом признаться. Я уже поняла, что здесь не может быть друзей.
— Но я не хочу быть фальшивой! И всё равно ей становлюсь!
— Тогда зачем ты пошла в модельный бизнес, где всё построено на лжи и предательстве?
Блондинка надолго замолчала, собираясь с мыслями, а затем заговорила, совсем тихо, так, что Рихунне пришлось прислушиваться к каждому слову:
— Потому что я с самого детства листала мамины красочные журналы, ходила на показы мод и мечтала быть такой же красивой куколкой в блестящем платье, на которую все смотрят и восхищаются. Знаешь, моя мама была помешана на моде и красоте. Она постоянно что-то себе подтягивала и подкачивала, тратила бешеные деньги на наряды от кутюрье. А когда они с отцом развелись, денег стало гораздо меньше. Маме приспичило сделать ещё одну подтяжку, что-то пошло не так и всё её лицо перекосилось. Она наглоталась таблеток с горя, её едва откачали. Сейчас она живёт в пригороде Лос-Анджелеса, почти не выходит из дома и не берёт трубку, когда я ей звоню. А я всего лишь хочу, чтобы она увидела меня по телевизору и улыбнулась, так же, как смотрела на других девушек десять лет назад. Я хочу, чтобы она мной гордилась. Чтобы не стеснялась себя.
Неожиданно голос Чиа сорвался и она расплакалась, беспомощно размазывая слёзы по щекам. Отставив в сторону бокал, Рихунна села рядом с ней и прижала к груди, нежно гладя по волосам и убаюкивая.
Всё же какие порой неожиданности устраивает судьба. Ты навешиваешь на человека ярлыки исходя из первого впечатления, начинаешь ненавидеть его, раздражаться, злиться. А стоит только заглянуть внутрь, в глубину, туда, где прячется хрупкое сердце, и невольно задерживаешь дыхание от вида старых ран и свежих шрамов.
У каждого человека своя трагедия. Кто-то прячет её от остальных, другие делятся с каждым встречным. У всех свои решения проблем. Но все сломаны — были, есть и будут. Потому что в жизни нельзя иначе. Она бьёт, ломает, крушит. Кто-то оправится и вновь гордо распрямит спину. Кто-то останется лежать на самом дне. И личное дело каждого, подать руку в знак помощи или пройти мимо. Потому что рано или поздно все окажутся на этом месте.
— Тшш, не плачь, — шептала Рихунна, вытирая подушечками пальцев влажные щёки. — Твоя мама непременно будет тобой гордиться!