— Так Волегост сказал, что это воля богов! Что наш князь прогневил их. Просто так она не смогла бы уйти. Значит, были на то основания.
Акунька поразил Любаву своей рассудительностью.
«Интересно, сколько ему лет? Сколько бы ни было, слишком подло привлекать к подобным беседам ребенка, хотя и выбор собеседников небольшой».
Решив отвлечься от серьезных разговоров, Любава принялась запоздало выяснять, зачем же прислали Акуньку. Мальчишка юлил и прямо не отвечал. Из его ответов стало понятно, что он и сам не знает, но явно пытается набить себе цену. В целом его роль сводилась то ли к развлечению гостьи, то ли к слежке за ней.
Поскольку разговаривать с Акунькой на волнующие ее темы казалось опасным, Любава сразу потеряла интерес к его обществу. Он что-то там лопотал и пытался задирать ее по ребячьей привычке. А Любава в ответ то улыбалась, то хмурилась и отвечала невпопад.
Она постоянно думала о молодом князе.
«Интересно, где он сейчас? Думает ли о ней? И если думает, то хорошее или плохое? Очень хотелось бы знать, из каких побуждений Елина отправила ее к Вадиму? Конечно, выбор был оправдан способом путешествия, ну просто не получалось, чтобы это было чистой случайностью».
Елина, вне всякого сомнения, представляла, какое впечатление произведет на князя ее наперсница. Везде, за каждой мелочью в этой странной ситуации Любава видела въедливый ум жены сотника. Но теперь Елина далеко, и девушка чувствовала в себе небывалый прилив вдохновения. Пусть первое слово сказано не ею, но последнее — Любава твердо решила оставить за собой.
Она задумала познакомиться с волхвом и завоевать его симпатию. Волхв сам сделал первый шаг в этом направлении, объявив ее хранительницей семейных амулетов.
«Прекрасно! Остается лишь узнать, зачем старому хитрецу понадобилось лить воду на мою меленку, ведь я ему не друг. Тогда, наверное, я враг его врага, — рассуждала Любава, передвигаясь по горнице. — Осталось только укрепить себя в этой позиции! Ну и узнать, кто ему враг!»
Любава победоносно посмотрела вокруг, довольная своими выводами, и наткнулась на изумленный взгляд Акуньки.
— Справно так говорила! — пробормотал Акунька и задумался. — Только не ясно, об чем.
Любава покраснела. «Надо же! Испугалась болтливого мальчишку и могущественного волхва, а сама такие разговоры вслух завела, что и помыслить страшно. Ишь, заигралась! Так и самого волхва бы не заметила, не то что Акуньку».
— Знаешь что, — на ходу придумывала она, — а не мог бы ты узнать, как мне с Медвежатником вашим повидаться?
— Сдурела девка! — Акунька наигранно застонал и сполз с лавки на пол. — Ты чего, не понимаешь совсем? Думаешь, если к князю в терем попала, то теперь тебе все можно, да?
— Думаю, да! — Любава захихикала и подмигнула мальчишке. — Сдается мне, что увидеть волхва вовсе не трудно. Он и сам точно хочет со мной поговорить. О том о сем… — проговорила девушка, придавая мечтательное выражение глазам.
— Он-то, может, и хочет. Да вот только мы с тобой ему не указ. И князь не указ. Захочет — сам позовет.
— Скучно с тобою, — вздохнула девушка. — Ладно, волхв везде волхв. А с Ядвигой я могу повстречаться?
— Конечно, нет! Неужто ты думаешь, что ей позволили бы в этом граде жить остаться? За другим мужем она сейчас. Медвежатник снял с нее чары колдовские и отдал в другое княжество.
— Правильно, чего ж добру пропадать, — пробормотала девушка себе под нос.
По всему выходило, что ничего предпринять не удастся. Во всяком случае, до приезда князя. Любава вздохнула и предложила прогуляться в саду.
* * *К вечеру в тереме зажгли свечи, и ей наконец-то отвели комнату. Огромная спальня с изразцовой печкой и расписными полатями сразила Любаву больше, чем весь терем целиком.
«Неужели в этой сказочной комнате мне предстоит жить? Даже в роскошных шатрах отца не было столь просторно. А главное, в них никогда не было надежно. А в этой комнате так спокойно, что хочется остаться здесь навсегда».
Пожилая служанка принесла тонкие одежды для сна и показала сундук, на дне которого лежало несколько красивых уличных платьев. Хоть Любава и была рада обновам, но трогать их побоялась. Почему-то ей казалось, что это были вещи княгини Ядвиги. Испытывая трепет перед неизвестной женщиной, она молча закрыла сундук и переоделась в простое платье.
Когда за окном послышался топот копыт, Любава вскочила и заметалась по комнате. Затем приказала себе успокоиться и села на кровать. «Всего лишь князь вернулся, — сказала она себе. — Он здесь живет, и негоже падать по его приходу в обморок».