Я могу взять Вольво, и мы сможем уехать на побережье, до самой Саванны. Можем укрыться у моей тёти Кэролайн.
Я сделал шаг в сторону Лены. Её семья теснилась вокруг гроба, и я не мог приблизиться к Лене, не пройдя мимо инкубов, но мне было всё равно.
Итан, стой! Это небезопасно…
Высокий инкуб со шрамом, проходящим через всё лицо, похожим на отметину от нападения дикого животного, повернул голову и посмотрел на меня. Казалось, воздух в пространстве между нами заструился, как если бы я бросил камень в озеро. Он поразил меня, выбив из лёгких воздух, будто меня ударили, но я не мог сопротивляться, потому что меня парализовало — конечности онемели и стали бесполезными.
Итан!
Глаза Аммы сузились, но до того, как она успела сделать хоть шаг, суккуб положила руку на плечо инкуба со шрамом, и сжала его, почти незаметно. Я немедленно был освобождён от его хватки, кровь устремилась обратно к конечностям. Амма одарила её благодарственным кивком, но женщина с длинными волосами и ещё более длинным плащом не обратила на неё внимания, вновь исчезая в ряду среди остальных.
Инкуб с отвратительным шрамом обернулся и подмигнул мне. Я получил сообщение, хотя и без слов. Увидимся в твоих снах.
Я всё ещё восстанавливал дыхание, когда седовласый джентльмен в старомодном костюме с галстуком-шнурком подошёл к гробу. Тёмные глаза контрастировали с волосами, что делало его похожим на какого-то зловещего персонажа из старого чёрно-белого фильма.
— Маг-Могильщик, — прошептала Амма. Он больше походил на могильного копателя.
Старик прикоснулся к гладкому чёрному дереву, и резное украшение на крышке гроба засияло золотым светом. Оно было похоже на некий старинный герб, вроде такого, какой можно увидеть в музее или в замке. Я увидел дерево с огромными раскидистыми ветвями и птицу. Ниже были вырезаны солнце и полумесяц.
— Мэйкон Равенвуд из Дома Равенвудов, Ворона и Дуба, Воздуха и Земли. Тьмы и Света, — старик поднял руку с гроба, и свет последовал за ней, снова оставляя гроб тёмным.
— Это Мэйкон? — шепнул я Амме.
— Свет символичен. В гробе ничего нет. Не осталось ничего, что можно было бы похоронить. Так уж повелось с подобными Мэйкону — пепел к пеплу и прах к праху, как у нас. Только намного быстрее.
Голос Могильщика снова повысился.
— Кто освятит эту душу в Ином мире?
Семья Лены выступила вперёд.
— Мы освятим, — ответили они в унисон, все, кроме Лены. Она стояла, опустив взгляд в грязь под ногами.
— Как и мы, — инкубы подошли ближе к гробу.
— Тогда пусть он последует в иной мир. Redi in pace, ad Ignem Atrum ex quo venisti, — Могильщик держал свет высоко над головой, и он вспыхнул ярче. — Ступай с миром, возвращайся в Тёмное Пламя, откуда ты пришёл.
Он подбросил свет в воздух, и искры посыпались на гроб, прожигая дерево в местах падения. Как по сигналу семья Лены и инкубы бросили на гроб Мэйкона маленькие серебряные предметы, которые дождём осыпались на гроб Мэйкона в золотом пламени. Небо начинало менять цвет: от ночного чёрного к предрассветному синему. Я силился рассмотреть, что это были за предметы, но было слишком темно.
— His dictis, solutus est. С этими словами он свободен.
Едва ли не слепящий белый свет вырвался из гроба. Я с трудом мог видеть Могильщика, стоявшего в нескольких футах напротив меня, его голос уносил нас, как будто мы больше не стояли у могилы в Гатлине.
Дядя Мэйкон! Нет!
Свет вспыхнул, словно ударила молния, и погас. Все мы вернулись в круг, глядя на кучу грязи и цветов. Похороны закончились. Гроб исчез. Тётя Дель обняла Рис и Райан.
Мэйкон ушёл.
Лена упала на колени в грязную траву.
Калитка в ограде участка Мэйкона со стуком захлопнулась за её спиной, хотя к ней и пальцем не прикоснулись. Для неё это был не конец. Все остаются на своих местах.
Лена?
Почти сразу же начался дождь, погода по-прежнему откликалась на ее силу Созидателя, высшего существа в мире магов. Она поднялась на ноги.
Лена! Это ничего не изменит!
Воздух наполнился сотнями дешёвых белых гвоздик, искусственных цветов, пальмовых листьев и флагов с каждой могилы, которую посещали за последний месяц, всё это свободно носилось в воздухе, падая вниз с холма. Лет через пятьдесят жители города всё ещё будут говорить о дне, когда ветер погубил почти все магнолии в Саду Его Вечного Покоя. Ветер налетел так яростно и быстро, это была пощёчина каждому присутствующему здесь, удар столь сильный, что пришлось наклониться вперёд, чтобы устоять на ногах. Лишь Лена стояла прямо и мужественно, крепко держась за надгробие рядом с собой. Её волосы выбились из нелепого пучка и метались в воздухе вокруг неё. Она не была больше тьмой и тенью. Она была противоположностью — единственное светлое пятно посреди бури, будто желтовато-золотая молния, расколовшая небо над нами, исходила из её тела. Страшила Рэдли, пёс Мэйкона, заскулил и прижался головой к ногам Лены.
Он бы этого не хотел, Ли.
Лена закрыла лицо ладонями, и внезапный порыв ветра сорвал навес с того места, где он был закреплён на влажной земле, отправив его кувыркаться вниз по холму.
Бабушка встала перед Леной, закрыла глаза и одним пальцем коснулась щеки внучки. В то мгновение, когда она дотронулась до Лены, всё прекратилось, и я понял, что бабушка Лены использовала свои способности Эмпата, чтобы на время вобрать в себя Ленины силы. Но она не могла впитать гнев Лены. Ни один из нас не был достаточно силён, чтобы сделать это.
Ветер утих, а дождь превратился в морось. Бабушка убрала руку от лица Лены и открыла глаза.
Суккуб, весьма взъерошенная, взглянула в небо:
— Почти рассвет.
Солнце начинало прожигать себе путь наверх через облака над горизонтом, рассеивая разрозненные пятна света и жизни по неровным рядам надгробий. Больше ничего не нужно было говорить. Инкубы начали дематериализовываться, всасывающий звук наполнил воздух. Словно они, как это виделось мне, разрывали небо и исчезали в проеме.
Едва я сделал шаг в сторону Лены, как Амма дёрнула меня за руку.
— Что такое? Они ушли.
— Не все. Посмотри…
Она была права. На краю участка оставался один единственный инкуб, прислонившийся к выветренному надгробию, украшенному плачущим ангелом. Он выглядел старше меня, возможно, лет девятнадцати, с короткими тёмными волосами и такой же бледной кожей, как у остальных ему подобных. Но в отличие от других инкубов он не исчез перед рассветом. Когда я посмотрел на него, парень вышел из-под тени дуба прямо на яркий утренний свет с закрытыми глазами и повёрнутым к солнцу лицом, словно оно сияло только для него.
Амма ошиблась. Парень не мог быть одним из них. Он стоял, наслаждаясь солнечным светом, что немыслимо для инкубов.
Кем он был? И что он здесь делал?
Он подошёл ближе и поймал мой взгляд, как будто чувствовал, что я наблюдаю за ним. И тогда я увидел его глаза. Это не были чёрные глаза инкуба.
Это были зеленые глаза Мага.
Парень остановился рядом с Леной, засунув руки в карманы и слегка склонив голову. Не поклон, а неловкое проявление уважения, которое так или иначе казалось более искренним. Он пересёк невидимый проход между рядами в церкви и, как полагается по традициям истинного южного аристократизма, он должен был оказаться сыном самого Мэйкона Равенвуда. Отчего я его сразу же возненавидел.
— Я сожалею о твоей потере.
Он разжал ладонь Лены и вложил в неё маленький серебристый предмет похожий на те, что все бросали на гроб Мэйкона. Её пальцы сомкнулись вокруг предмета. Не успел я и глазом моргнуть, как легкоузнаваемый звук разорвал воздух, и парень исчез.
Итан?
Я видел, как ноги Лены начали подгибаться под тяжестью этого утра — потери, бури, даже последнего исчезновения в воздухе. К тому моменту, когда я добрался до неё и просунул под неё руки, она потеряла сознание. Я отнёс её вниз по отлогому склону холма, подальше от Мэйкона и кладбища.