— Повернись и положи руки на стекло, — хрипло приказал Леон. Кристал безмолвно подчинилась. Ночной Манхэттен был прекрасен с высоты двадцать седьмого этажа, но девушка больше не видела его. Все ее внимание было приковано к отражению — приглушенный свет, роскошные апартаменты и они с Леоном, так красиво смотрящиеся вместе, так идеально подходящие друг другу. Кристал зажмурилась, когда он наконец вошел в нее — горячо, скользко и резко. Хрипло выдохнув, она подалась ему навстречу, заставляя войти до самого конца, чтобы между их телами не осталось ни единого миллиметра свободного пространства. Он грязно выругался, снова толкаясь в нее и накрывая грудь широкими мужскими ладонями и Кристал рассмеялась, двигаясь рвано и резко, соприкасаясь с его телом с глухими шлепками. Леон прикусил ее плечо и ее тело словно прошило электрическим разрядом. Девушка хрипло вскрикнула, неспособная ни на какую другую реакцию, слишком занятая тем, чтобы держать его бешеный ритм, и не забывать при этом дышать. Леон с рыком врывался в ее тело, проникая так глубоко, что она не могла сдержать громких стонов, с трудом удерживаясь от того, чтобы прижаться лицом к прохладному стеклу. Леон не был нежным любовником. Он был резким, неистовым. Он был страстным. И его рваных движений и несдержанных, хриплых ругательств было достаточно, чтобы отвечать ему тем же, двигаясь с ним в унисон, отдаваясь ему, как в последний раз. Вцепившись в спутанные светлые волосы, Кристал выпрямилась и он обвил ее талию сильной рукой, не теряя ритма, жарко дыша ей в шею.
— Быстрее… Господи… быстрее… — Сбивчиво шептала девушка, чувствуя как низ живота словно стянуло узлом. Леон бессвязно прорычал что-то, выполняя ее просьбу. И Кристал точно знала, что он смотрел на нее в отражении, не сбиваясь с заданного им самим сумасшедшего ритма, когда у нее в глазах потемнело и ее накрыло сильным, сметающим на своем пути все мысли и чувства, оргазмом. Отпустив наконец волосы Леона, Кристал снова облокотилась на прохладное стекло, пока его движения становились все резче и он, то и дело теряя ритм, грязно ругался сквозь зубы. Наконец Леон ворвался в ее тело в последний раз и замер глубоко в ней, часто и поверхностно дыша, а Кристал снова рассмотрела Манхэттен за их отражением — яркий, прекрасный и такой любимый.
— Думаю, я просто хотел чего-то большего, чем быть обычным офицером полиции. — Сказал Леон. Кристал молча подняла глаза, продолжая лениво прижиматься к его груди. Они лежали в его большой кровати на смятых простынях, слишком усталые чтобы двигаться, но недостаточно усталые, чтобы уснуть. — Я был лучшим в академии, быстро дослужился бы до лейтенанта и так далее… в конечном итоге я стал бы капитаном, отрастил живот и никогда больше не брал бы заданий. А я хотел сражаться. Черт возьми, я только за этим и пошел в полицию — защищать простых людей! А вместо этого я целый год провел сначала в пешем патруле, а затем в патрульной машине. Я был идеалистом, — он бархатно рассмеялся, — хотел избавить от зла если не весь мир, то хотя бы Нью Йорк. Поэтому и подал заявку в спецподразделения.
— И тебя просто взяли?
— Ну, не сказал бы, что это было так уж просто, — сказал он со смешком, бездумно перебирая ее волосы. — Но да, меня взяли. Моим первым заданием было вызволить одну особу из крайне неприятной передряги. На этом задании я и начал понимать, что границы добра и зла весьма и весьма размыты, — он снова не очень-то весело засмеялся.
— Ты любишь свою работу? — После недолгого молчания спросила Кристал.
— Я получаю от нее глубокое моральное удовлетворение. — Мрачно ответил Леон.
— То есть, все еще искренне борешься со злом? — Усмехнулась девушка.
— Это то, что я умею делать лучше всего, — он пожал плечами, а Кристал только тяжело вздохнула, ведь в конечном итоге ты и вправду всегда делаешь то, что умеешь лучше всего и неважно — нравится тебе это или нет.
— Почему ты рассказал мне? У меня создалось впечатление, что ты не хочешь об этом говорить.
— Потому что не о чем особо говорить. Вся моя жизнь — это боль, кровь и смерть. И вранье. Очень много вранья. Не очень-то весело. А рассказал, потому что хотел, чтобы и ты рассказала о себе. Почему ты начала воровать?
— О, ну это тоже не очень весело вообще-то, — Крис фыркнула. — Ну, хорошо. Все началось с моей матери — она с детства показывала мне разные фокусы, например, надевала мне на руку драгоценный браслет и увлекала каким-то разговором. Спустя несколько минут браслет всегда оказывался в ее кармане, — девушка тепло улыбнулась воспоминанию, — я отследила этот момент всего однажды, но принцип поняла, и в один прекрасный день я сняла браслет с нее, — она засмеялась. — Честно говоря, мне никогда в жизни так не влетало. В общем, хоть мама и зарабатывала на жизнь воровством, мне это было категорически запрещено. Думаю, она просто хотела для меня лучшей жизни и теперь, в целом, понимаю. А потом случился тот пожар. — Она вздохнула, чуть пожав плечами. — Мамины друзья нашли меня через три месяца в этом чертовом детском доме в Бронксе… — она взмахнула рукой и закатила глаза. — Тут-то передо мной и открылись двери в большой и увлекательный преступный мир. Года полтора спустя я начала понимать, что меня искали вовсе не из-за крепкой дружбы с матерью. Оказалось, она украла что-то очень важное и спрятала где-то. Поэтому наш дом сожгли, и поэтому же меня пытались разыскать — думали, я знаю где эта чертова штука. Как бы то ни было, они довольно быстро разобрались, что я понятия не имею о чем идет речь и меня оставили в живых только потому что я была не просто хороша в воровстве — я была чертовски гениальна. Собственно, именно поэтому я до сих пор этим занимаюсь — больше ничего не умею, а научиться не успела.
Леон фыркнул и взъерошил и так растрепанные светлые волосы:
— То есть, у вас есть специальная организация, через которую ты получаешь заказы?
— Господь меня упаси работать с этим сбродом! — Фыркнула Крис, — работай я с этой, с позволения сказать, «организацией», я бы не то что не зарабатывала ничего, я бы еще им приплачивала! И прощайте драгоценности и дизайнерские тряпки!
— Но начинала ты именно там, верно?
— Ага, — повернувшись, Крис мрачно уставилась в потолок.
— Как так случилось, что тебя отпустили?
— О, у меня появился очень могущественный покровитель, — девушка улыбнулась, — я долго не видела для себя никакого выхода, кроме как в окно, но однажды ко мне напрямую обратился один, эээм, скажем так, мужчина из высших кругов. В обмен на небольшую услугу я получила полную свободу, а мои «боссы» не осмелились ему перечить. Так я и стала тем, кем стала.
— Любишь свою работу? — Заинтересованно спросил Леон.
— Она позволила мне увидеть мир, сколотить небольшое состояние, жить как захочу… терпеть не могу, — честно призналась девушка. — Всей душой ее ненавижу. Если я вдруг пропаду с радаров — знай, я бросила все к чертовой матери и осела в каком-то крошечном захолустье на побережье во Флориде и притворяюсь богатенькой вдовой.