Лицо у мамы вытянулось.
— Костенька… — жалобно проговорила она. — Неудобно как-то… Сережа, скажи!
Она обратилась за поддержкой к отцу. Отец нахмурился, соображая, посмотрел на Нину-маленькую, та сделала движение губами, и отец понял. Лицо его прояснилось.
— А что? — сказал он. — Хорошая идея. И очень вовремя. Сходите, сходите.
— Ну что, ну что такое? — засуетилась Ирочка, подпрыгивая на диване: ей, разумеется, больше всех было нужно. — Мне тоже интересно!
И мама сдалась.
— Розовую рубашечку надень… — сказала она Косте. Поднялась и пошла на кухню.
— Ну вот! — Костя весело хлопнул Игоря по плечу. — А ты сомневался. Пойдет мне розовая рубашечка?
Игорь молчал. Он чувствовал: не кончится это добром.
9
«Дядя Жора» долго пыхтел, возясь с замком, и приговаривал, будто на руках у него был младенец:
— А вот и наша мамочка пришла… Наша мамочка ключик забыла…
— Что, у них маленький родился? — вполголоса спросил Костя.
— Н-не знаю… — пробормотал Игорь, и Костя засмеялся.
Костя был очень красив сейчас — в костюме, при галстуке он не казался таким худым, и розовая рубашка, мама права, очень его молодила.
Наконец дверь открылась. «Дядя Жора», держа за руку Ивана, прищурился, вгляделся в лицо Кости.
— Простите… — вопросительно проговорил он. Улыбаясь, Костя хотел было назвать себя, но его перебил Иван.
— Желтый какой-то пришел, — сказал он басом. — Чего смотришь? Сейчас убью теба…
У него это убедительно получилось: «теба», а не «тебя». Чувствовалось, что такой человек шутить не станет.
— Вот это да, — удивился Костя. — Здорово же у нас соседей встречают!
Тут «дядя Жора» взглянул на выступившего вперед Игоря, и лицо его осветилось догадкой.
— Котька! — радостно вскрикнул он и кинулся через порог обниматься. А поскольку все, что он делал, он делал от души и чрезвычайно эмоционально, эти объятия заняли продолжительное время. — Котька, Костенька! — то отстраняясь и глядя на Костю слезящимися глазами, то вновь кидаясь ему на шею, приговаривал «дядя Жора». — А возмужал! А загорел! Не-у-зна-ваем! Честное слово, неузнаваем!
На площадке сквозило, а Иван был одет в легонькую рубашонку и колготки, поэтому Костя бережно, но настойчиво водворил «дядю Жору» в прихожую, впустил Игоря и захлопнул за своей спиною дверь.
— Радость-то какая! — суетился, пятясь, «дядя Жора». — Ну, проходите, гости дорогие. У нас, правда, не прибрано, родственница из Брянска приехала, с Натальюшкой по магазинам пустилась, а я вот сижу…
Он был, разумеется, дезабилье и, спохватившись, убежал в ванную комнату одеваться. Костя присел на корточки, взял за плечи Ивана.
— Так, значит, в Брянске таких выращивают? — спросил он. — Таких, лютых?
Ивану это слово понравилось.
— Ага, я лютый, — сказал он. — А вы за тетей Соней пришли?
— За тетей Соней, — ответил Костя, присаживаясь к столу. Игорь стоял, он и ему кивнул; садись, не стесняйся. — А ты откуда знаешь?
Она не пойдет, — сказал Иван. — Ей это сдалось на черта. — И, видимо, считая, что предмет разговора исчерпан, он сел у ног гостей на палас и стал, бибикая и фыркая, возиться с игрушечной машинкой. Время от времени он, впрочем, поднимал личико и смотрел на гостей смышлеными карими глазами.
Вбежал «дядя Жора». Он был уже в синем спортивном костюме и походил на немолодого боксера в весе пера.
— Ну, рассказывай! — придвинув стул поближе, возбужденно проговорил он. — Что, допекают инсургенты?
— Про инсургентов тебе лучше Игорь расскажет, — с усмешкой ответил Костя. — А про другое — долго, весь отпуск как раз и займет. Давай-ка к нам поднимайся, я сейчас слайды буду показывать.
— Нет, Котя, не могу, — сокрушенно сказал «дядя Жора». — Ивана одного не оставишь. С огромной бы радостью, но увы…
— Сам-то когда такого заведешь? — поинтересовался Костя.
— После тебя, дорогой, после тебя, — отпарировал «дядя Жора». — У меня все же дочка на выданье, не забывай. Твоя очередь.
— В таком случае, может быть, дочку отпустишь? — предложил Костя. — Они ведь, я слышал, с Игорем не разлей-вода, так что скучно ей не будет. Дома она?
«Дядя Жора» покосился на закрытую дверь и сказал, отчего-то понизив голос:
— Дома. Сейчас позову. — Он помедлил, откашлялся, потом громким фальцетом прокричал: — Сонюшка! Сонюшка, выйди, пожалуйста.
Тишина. Игорь сник.
— Может быть, она спит? — предположил Костя.
— Нет, не спит она, — сказал вдруг Иван. — Вон они, ноги ее. В красных тапочках, у двери стоят. Я вижу.