Красота Ее - ключ. В то же время и клетка. Слившись с оковами, с рождения удерживающими меня, не имея ни малейшей возможности сопротивляться, я чувствовал, что обречен вечно гореть внутри Ее страстного и бесконечно прекрасного сердца.
Эпилог
«Раньше люди считали, что в каждом человеке живет Дьявол. Но как оказалось,в день Обретения, все в точности наоборот»
Я был санитаром, политиком, грузчиком и писателем, путешественником и простой офисной крысой. Я сидел в тюрьме и лежал в психушке. Я любил. Был любим - не знаю. Моих детей давно нет рядом. Я забыл, как пахнут их волосы и выглядят улыбки. Тревожные звонки, доносящиеся от телефона, посреди гнетущей тишины, лишь трепят нервы, заставляя нехотя выходить из клетки. Просыпаться по утрам и снова начинать бесконечно долгий, мучительный день – извечное наказание. Хочу остаться самим собой, лежать и думать о том, как бы мне хотелось умереть сегодня. Если все сложится удачно, смогу убить хотя бы одного из тех, что вечно мучают меня.
В мире вокруг, одни нацисты убивают других нацистов. Так и у меня внутри, всю сознательную жизнь, кто-то хочет избавиться от всех сомнений, чуждых мыслей, взять все под свой контроль. Эгоисты не покидают меня и не оставят никогда. Я нужен им весь без остатка. При этом мне бесконечно одиноко. Именно это и сводит с ума, разрывая на части. Вечное одиночество. Более жестокого наказания и придумать нельзя…
*****
Сегодня я пришел в детский сад. Сборы на прогулку посреди зимы – вот истинное мучение. Если бы не воспиталка, смотрящая на нас сверху, я бы сам запихнул всех этих сопливых деток в их комбинезончики, ботиночки и затянул бы им шарфики, как можно туже. Нет, нет! Я люблю их, люблю я людей…, просто не уважаю, вот и все. А за что спрашивается? За их вечный крик? Особенно кто постарше. За глупые книжки с черными каракулями вместо мультиков? За утренники под уродский гимн или угрюмый тихий час, под сирены воздушных тревог? За все те радости, устроенные ими для меня? Про лохматых, обмазанных марганцовкой и тискающих свои поломанные игрушки я вообще молчу.
Хотя…, если быть совсем честным, не все вокруг такие. Одна девочка, из соседнего корпуса, за невысоким забором, не похожа на остальных. Мне нравится наблюдать за ней через окошко, выглядывая ее силуэт сквозь колючую проволоку, о которую поранился еще в начале осени. Подлая рана на животе, никак не заживает, ну и ладно. В общем, смотрю я за тем, как эта одинокая девчонка сидит на скамеечке, в то время как остальные дети беснуются в грязи и снегу. Мне хорошо в эти мгновения. Особенно когда я вижу, как она убегает от воспитательниц, жирных и никчемных, словно батонов колбасы желающих затянуть ее в свои сальные, тучные массы. Кто-то сказал мне, что ее зовут Марта. Красивое имя. Жаль, что никогда не назову его вслух.
*****
Шел четвертый месяц с того момента как я сбежал из больницы. Старый подвал, грязный, сырой и холодный, полный голодных псов и ежей, стал моим домом. Откровенно говоря, надеялся я на нечто иное. Но выбора не было. Если не буду смотреть ни в чьи глаза на рынке, думаю протяну еще пару месяцев, потом потеплеет. Соберусь с силами и поеду на юг, где много зеленых деревьев. Рана на правой ноге слегка затянулась, но болит день и ночь. Мазь не помогает, хотя может надо подождать еще немного. Надеюсь, не сгниет. По ночам мучает и другая боль, сильная и нестерпимая. Паразиты просятся наружу, не дают мне покоя. Я слишком слаб, чтобы сдерживать их. Они сильнее меня. Намного сильнее.
*****
Прозвенел будильник. Солнце еле-еле освещало комнату, раскладушку, раковину и шкаф, в котором ждал служебный китель и фуражка. День начался с хорошей новости - Анна Эберт, улыбнулась мне на проходной гаубвахты и сказала, что завтра сворачивают наш лагерь. Чем не повод чтобы пригласить ее на свидание? Пожалуй, я слишком напорист, но и она из тех, кто любит таких. Разве настоящего солдата вермахта должно остановить то, что его возлюбленная - обер-надзиратель? Конечно нет! Кто-то в баре, кажется, из бывших Ремовцев, сказал, что мой шрам на лице выглядит как магнит для немецких женщин. Сложно спорить с тем, кто знает толк в бестиях. Сегодня же подойду к ней и расскажу о своих чувствах. Другого шанса может больше не представиться. Надо будет позаботиться о транспорте до города. Как же иначе, не вести же ее в грязную солдатскую столовую.
*****
Зачем я содрала этот гадкий, засохшей струп со своей ладони? Не хотела смотреть что под ним…, но пришлось. Пахло как от протухшей рыбы. Запах впитался в правую руку, навечно, казалось. Давно немытое тело, свербело не меньше, но я привыкла, смирилась. Спасибо Зое, что отдала мне клиента, иначе мучил бы еще и голод. Близится вечер, я хочу в постель. Лечь в нее совершенно одна и ни о чем не думать. Разве что о родителях, которых никогда не увижу. Папа, если ты слышишь, прости меня, что так вышло. Вернись я пораньше, вас бы не забрали и не расстреляли на снегу возле нашего дома. Мне жаль. Правда жаль, что я родилась такой, ненавижу себя за это! Я видела в окошко, как вы смотрели на меня, когда на вас наставили ружья. Надеюсь, больше не злитесь. Мама, мне одиноко, не хватает твоих поцелуев перед сном и запаха твоих цветочных духов. Знаю, вы сейчас рядом и обнимаете друг друга.