Оказавшись на знакомой улице, я был готов ко всему, кроме неожиданного вопроса Шэннон, нарушившему тишину в катафалке.
- Эй, я не хочу обратно! – тихо сказала она, прижавшись щекой к окну.
Встрепенувшись и отлипнув от стекла, Шэннон начала плавно оглядываться по сторонам.
- Как голова то болит…, и почему со мной всегда так…
- Одному старому другу нужна наша помощь – кротко и ласково произнес старик.
На морщинистом лице заявилась одинокая слеза. Джед нехотя поспешил избавиться от нее.
- Кому это? Что за друг? Я с вами пойду! Имейте это ввиду!
- Останься с Джедом – сказала я, положив руку на тощее плечико - мы туда и обратно. Не успеешь оглянуться.
- Ну вот еще! Сам оставайся. Что тут вообще происходит?
Мне казалось, что Шэннон была готова выскочить из машины от недовольства.
В это время, Джуди уверенно припарковалась возле главной двери отеля, за которой ждал «зеркальный холл» и коротышка Джанни.
- В «Инферион» я пойду одна – сказала Джуди, смотря мне в глаза.
- Джуди…
- Так будет лучше. Ведь ты это знаешь. Это всегда было моей работой... – с грустью добавила она.
Я снова оказался заперт. Но не здесь - в кабине с писающимся под себя стариком, удерживая вырывающуюся Шэннон обеими руками. Нет. Я заперт в обители собственных сожалений, которую сам же и воздвиг. В ней лишь я да горстка надзирателей: печаль, утрата и сомнения.
После того, как Джуди скрылась за парадной дверью, я посмотрел на «Инферион» иными глазами. Как и прежде, он был окутан бессонной ночью, но уже не манил теплом, а источал обманчивый, обжигающий свет витиеватых букв массивной вывески. Я точно знал – за ними лишь упадок, смрад и самодурство.
Шэннон неистово вырывалась, умоляя отпустить ее следом за Джуди. Словно хотела вытащить оттуда кого-то еще. Я не мог разжать руки. Даже если бы знал наверняка, что с ней ничего не случится - не сделал бы этого. Джед смотрел на меня без тени упрека, отчасти с надеждой, еле заметной за нависшими седыми бровями.
Уверен, если бы старик мог, то непременно ухватил бы Шэннон за руку, в тот момент, когда она вырвалась из моих объятий. Быстро открыв дверь катафалка, девчонка сломя голову ринулась к отелю. Джед крепко сжал рукоятку своего кресла, следя за тем, как Шэннон забегает под яркую вывеску.
- Чем больше людей, тем больше трагедий. Оттого мы такие разные - печально произнес старик.
- Джед!? Что ты несешь! Надо бежать за ней! – испугавшись, закричал я.
- Сейчас, в «Инферионе», никто не причинит ей вред – успокаивающе ответил он.
Открыв окно, старик впустил свежий воздух и спокойно добавил:
- Будем надеяться, что они вернутся, как можно скорее.
- Почему ты так решил? И что значит «разные»? О чем ты вообще говоришь?
- Каждый человек живет для того, чтобы осмыслить личную трагедию. После вместить полученный вывод в Мать. Другого смысла у нас нет и быть не может. Такими нас создал Бог.
Старик говорил так, словно пытался предупредить о чем-то. Он оглядывал меня с ног до головы, всматриваясь в лицо и руки.
- Как ни крути, Она важнее нас. С нее все и началось. Она была взрывом родившим и растерзавшим материю – тихо произнес он.
- То есть, страдания и есть смысл нашей жизни? И с этим ничего не нельзя сделать? – вопрошал я, в безнадежных попытках придумать способ вытащить Джуди и Шэннон из отеля, живыми и невредимыми.
- Таков удел, дитя. Страдания – это способ, придуманный Богом. Чем больше людей, тем больше трагедий прольют свет на Ее ошибку. Тем быстрее все закончится. Это воля Всевышнего. Все мы должны следовать за ней.
- Старик, сейчас не до всего этого!
- Ты сделаешь только хуже, если переступишь порог и войдешь в эту дверь. Не приближайся к отелю. Прошу тебя.
Я не мог найти себе место. Сердце бешено колотилось, хотя дыхание оставалось ровным. Мысль о том, что я снова окажусь в отеле, в «слепой» зоне, и мне опять придется рисковать всеми, покидая его, не слишком обнадеживала. Но что же я делаю? Сижу и размышляю, пока Джуди ворвалась в проклятый, бесплодный «Инферион» за мертвецом, который ей безразличен, по сути. Еще и Шэннон...
Я открыл дверь и вышел на улицу. Джед не успел дотянуться до моей руки, в попытке остановить. Мне хотелось вломится в отель. Увидеть…, найти…, помочь. Нельзя, я знаю…
Стоя возле катафалка, я чувствовал, как бескрайняя ночь ветром дышит мне в спину, все сильнее разгоняя тревогу. Скорее бы погрузить Дага и умчаться отсюда с теми, кто дорог. Свалить настолько быстро, насколько позволит раздробленный катафалк.
Первая выбежала Шэннон. В ее руках голова Дага. Бедное дитя. Она морщилась что было сил. Ее лицо. Бледное, без сомнений решительное. Неужели фанатики принялись разделывать труп Хьюза? Я горжусь тобой, малышка!
Одетая в неудобные, широченные штаны, Шэннон торопясь перебирала ножками. Она старалась не уронить голову, которую держала как можно дальше от себя, брезгливо вытянув ручки. Кажется, ко всему прочему, она еще и чем-то набила карманы.
Едва Шэннон приблизилась к машине, из отеля вышла Джуди. Она несла на руках обезглавленное тело Дагласа, из которого вытекали остатки крови. Уже издалека было видно, как она раздосадована тем, что в очередной раз перемазалась ей, с ног до головы. Я поспешно открыл багажник и рухнул на место водителя, спеша скорее убраться из этого места.
Джуди быстрым шагом подошла к катафалку, скинув тело в багажный отсек. Шэннон села рядом со мной, положив голову Хьюза под ноги. В это время из отеля выбежал коротышка Джанни, растерянно оглядываясь по сторонам. Следом за ним, появился Дрисколл, держа в руках распылитель.
Вот теперь он поймет, что завтра меня на работе не будет…, Дрисколлу придется самому менять подгузники старым грымзам, так его презирающим.
Под неумелые выстрелы, раздававшиеся в след, мы уехали прочь от проклятого места.
Я старался не гнать, иначе катафалк окончательно развалится. Ночная улица была совсем пустой. Лишь нескольких одиноких бродяг косо смотрели на дорогу. Но все же, меня не покидало чувство, что я под прицелом множества глаз. Казалось, что каждая тень, каждый скрытый угол улицы смотрел на меня с осуждением и укором. Неужели меня все-таки зацепило волной источника помех, когда я вышел из катафалка?
Уайлдинг-Стрит позади. Криптофон, очнувшись, показал общий сбой. Это плохой знак.
Уже через несколько секунд, где-то вдалеке, за нами мчались две патрульные машины. Не знаю, пентаморфы или люди, но шанса ускользнуть у нас нет. Катафалк несравнимо медленнее даже самой перегруженной полицейской машины.
Джуди, пристально следила за всем происходящим. Ее рука тянулась вперед - к малышке Шэннон, которая как ни в чем не бывало, рассказывала старику обо всем, что случилось в отеле. Он не задавал никаких вопросов, лишь осторожно кивал головой, молился о людях, которых Джуди только что освободила от жизни.
Мы вот-вот покинем жилые кварталы и вырвемся на длинную трассу, тянущуюся вдоль каналов. Там то нас и нагонят - подумал я, ощущая ядовитой запах Массадоры. Он сливался с привкусом холодного пота, не в первой нахлынувшего.
И вот Джуди, в очередной раз, оглядевшись по сторонам, приказала остановить машину. «Тормози, как можно скорее» - прокричала она, ухватив меня за плече. Еле удерживая руль, я закопался колесами в асфальт. Джуди не медлила ни секунды: она вышла из машины и со всех ног, почти вприпрыжку, помчалась на встречу преследователям.
- Стой! – закричал я в испуге.
- Она справится, я уверена. Можешь не волноваться за нее. Могу пойти с ней, если хочешь … – сказала девченка, с полной уверенностью.
Сказав это, она кивнула в сторону Джуди, которая в тот момент запрыгивала на крышу патрульной машины.
Юная, бесстрашная Шэннон - крошечный островок. Мне хотелось не дать ей нырнуть в вонючую дыру под названием «ненависть». Но как сказать об этом, если я сам погряз в ней по горло.
Я приказал девчонке оставаться в катафалке, сам же побежал к патрульной машине использовав её в качестве укрытия. Тем временем Джуди, умело уклоняясь от обстрела, направилась к другому автомобилю, остановившемуся чуть дальше.