Подошла к окну, подняла жалюзи. Посмотрела на море вдалеке, на солнечные блики, разбросанные по ровной синей воде, и яхты с желтыми и алыми парусами, выходящие из гавани.
Лана подумала, что сказать Терри можно только правду. Но он был таким правильным!.. Нет, пожалуй, эту тайну она прибережет для себя. Она вернулась в постель, и ее взгляд упал на крем для рук «Диана». Она взяла его, сорвала обертку.
«Может, он и мошенник, — подумала девушка, — но вкус у него есть».
Она уже не верила в сказку о журнале «Нью-Йоркер». Он заплатил ей две тысячи долларов — для нее это огромная сумма — за предоставленную информацию. Эта сделка будет на ее совести всю оставшуюся жизнь. Но небольшая баночка с кремом — самым шикарным кремом на свете — заставляла думать, что он славный человек, пусть даже он солгал, подкупил ее и заставил пойти на предательство.
Она отвернула крышку и посмотрела на белую массу, от которой шел тонкий аромат орхидей. С величайшей осторожностью и наслаждением она нанесла смертоносный крем на руки. И немного огорчилась, потому что этот символ роскоши не доставил ей удовольствия, на которое она надеялась. Голова была занята другим. Она закрутила крышку и поставила баночку обратно на ночной столик. Снова ее преследовали все те же мысли: как убедить Терри, что к внезапному появлению у нее денег не причастен мужчина.
Через некоторое время, занятая этими беспокойными раздумьями, она в полудреме прикрыла глаза и по-прежнему твердила себе, что все будет хорошо и что Терри ей поверит. Сегодня днем она зайдет в агентство по недвижимости и поинтересуется однокомнатными квартирами.
Она не заметила, как уснула, а проснулась через час, словно от толчка, внезапно почувствовав какой-то странный холодок. С удивлением взглянула на будильник и увидела, что было уже без двадцати одиннадцать. Она подумала, что неплохо бы выпить кофе, но теперь ей совсем не хотелось вылезать из постели. Она чувствовала не только озноб, но какую-то слабость и пустоту. Ей становилось все холоднее, и она испугалась: может, заболела?
Ни с того ни с сего рот вдруг наполнился слюной; она не успела задержать спазм, и ее вырвало прямо на одеяло. Руки словно горели.
В ужасе она попыталась сбросить одеяло и встать, но сил не хватало.
Ее тело покрылось ледяным потом, руки обжигало, и так же горячо было в горле.
«Что со мной?» — со страхом подумала она. Сердце бешено билось, дышать было все труднее.
Она заставила себя встать с постели, но ноги не держали ее. Она опустилась на пол, попыталась дотянуться до стоявшего рядом на столике телефона — тщетно.
Разомкнула губы, чтобы позвать на помощь, но ее потряс отвратительный, смердящий запах желчи, которая наполнила рот, ноздри и вылилась на коротенькую алую ночную рубашку.
Через тридцать минут к открытому окну пришел черный пушистый персидский кот, которого она каждое утро любовно кормила. Кот посидел в ожидающей позе, увидел неподвижное тело, лежащее в солнечных лучах, пошевелил усиками и спрыгнул в комнату, тяжело шлепнув лапами.
Со свойственным любому коту полным безразличием ко всему, что его не касается, он устремился к холодильнику на кухне. И уселся перед ним в нетерпеливом ожидании.
В восемь тридцать вечера Гарри Льюис вышел из своего кабинета, ступил в обитый бархатом лифт и, кивнув лифтеру, спустился на третий этаж.
Смуглый лифтер в безупречно подогнанной бутылочно-кремовой форме казино и белых трикотажных перчатках просиял и закивал, благодарный за то, что его узнали.
Льюис больше всего любил это время, когда казино начинало оживать. Для него не было лучше занятия, чем выйти на большой выступающий балкон и посмотреть вниз, на террасу, где пили, разговаривали и отдыхали клиенты, прежде чем отправиться в ресторан, а затем в игорные залы.
В свете полной луны море мерцало, покрытое серебром. Ночь была теплая, легкий бриз шелестел в кронах пальм, окружавших террасу.
Некоторое время он стоял, опершись руками о балюстраду, и смотрел на скученные внизу столики. Он увидел Фреда, управляющего баром, который переходил от столика к столику, принимал заказы, передавал их своим многочисленным официантам, иногда мимоходом мог отпустить шутку или обменяться парой слов с каким-нибудь завсегдатаем заведения, но задерживался ненадолго и всегда был начеку, чтобы никому из гостей не пришлось ждать аперитив.
— Мистер Льюис…
Льюис обернулся и поднял брови. Он не любил, когда его тревожили во время этого священного ритуала, но, увидев перед собой симпатичную темнокожую девушку, улыбнулся. Рита Уоткинс была старшей в хранилище. Она работала у Льюиса пять лет, и он считал ее абсолютно надежным сотрудником; спокойный и эффективный стиль ведения дел облегчал трудную работу других девушек.